Мама с отчимом пару раз в год по две недели ездили отдыхать то в Гагры, то в Сочи, а то еще куда-нибудь и мы оставались вдвоем с дедом, на попечении друг друга. Это были две недели отличного отдыха для них и целых две недели испытаний для нас.
В такие периоды обязанности домосмотрителя брал на себя дед. Он ходил за мной по пятам, заглядывал через мое плечо «чегой-то я там делаю» и держал ключи от всех замков при себе.
"Машка ключница!" называла я его.
Но главной своей обязанностью, он считал сохранить до материного приезда содержимое холодильника, а точнее морозилки, дабы я зазря не извела продукты своими кулинарными познаниями.
Первые пару дней мы воевали, что готовить, подъедая мамины запасы котлет и супа.
- Ты что хочешь делать? - поймал меня у холодильника дед.
- Суп сварить, - ответила я, пытаясь отодрать примерзший пакет с мясом.
Дед насупонил свои кустистые брови и протиснулся между мной и холодильником.
- Мать приедет – приготовит, - буркнул он.
- Да мать когда приедет!? – я нахмурилась в ответ.
Что-либо еще отвечать он больше не посчитал нужным. Ему срочно потребовалось перебрать всякий хлам на верху холодильника, который в своем постоянном бардаке там покоился. Главное, чтобы я ушла и оставила мясо в покое.
Не придумали еще пока холодильники с замками.
- Фи, ну и ладно.
Хорошо, что у нас были большие запасы риса, других круп тоже хватало, но дед предпочитал рис, и добросовестные куры, трудясь в поте лица, они по десятку яиц в день стабильно нам выдавали. Дед принципиально варил себе каждый день рисовую кашу на молоке, а я с тем же упорством питалась целыми днями яичницей. Иногда омлетом, иногда гоголь-моголь шел в ход.
Салат из помидор и огурцов – пожалуйста, хоть днем, хоть ночью, хоть ртом, хоть попой жуй. Но было одно общее блюдо - жареная картошка с луком.
И так каждый день. Сидим за столом напротив друг друга: у деда – рис, у меня яичница. Каждый сидит, жует и делает вид «ох, какая каша вкусная! Ах, какая яичница!»
К концу недели, наевшись от души каши и яиц, когда не было никаких сил смотреть на рис и добросовестных курей, даже картошка уже более не прельщала, шли на компромисс – я готовлю суп с МЯСОМ, но дед неотлипно присутствует у меня за плечом во время всего процесса готовки.
- Ты зачем жир весь снимаешь? – ругался он, когда я снимала с кипящего бульона пенку.
- Ну, так мамка так же ведь делает, - отвечала я и продолжала это губительное для супа действо.
- Да ты весь жир снимешь, что за суп будет!? Вода одна! – не унимался он.
Когда пенка была снята частично, по обоюдному договору, дальше процесс шел уже легче - картошка, поджарка, вермишель (Боже упаси рис!), зелень.
Я не торопясь нарезала хлеб, разливала по тарелкам суп. Дед старательно делал вид, что «подумаешь, суп!», я то же не отставала и старалась показать еще больше равнодушия. Уплетали по две порции за раз!
Хорошую кастрюлю супа мы съедали за два дня. Передышка требовалась обоим. А потом снова – рис и яйца.
Когда мама с отчимом только показывались в калитке, с довольными лицами, с подарками в коробках и сумках, мы наперегонки с дедом бежали им навстречу.
- Не оставляйте ее со мной больше! – трубил дед.
- Я не останусь с ним больше! – голосила я.
Но подарки, разные дезодоранты, бижутерия, мне – новая ночнушка, деду – одеколон, и прочие мелочи, которых не было в продаже даже в области, делали свое дело.
А самое главное заканчивалась наша рисово – яичная диета. Куры устало поправляли перья и тоже кудахтали с явным облегчением - сверхурочные закончились.
