Люди вокруг насыщены банальностью, как запахом нафталина пропитана зимняя одежда в шкафу моей матери. Если начинаешь говорить с ними «по-гамбургскому счёту», о большом и важном, то есть, то на вопрос, например, чего он больше всего не выносит в людях, обязательно брякнет что-либо такое: «Я ненавижу ложь». Так и хочется прокомментировать: «Ну, да, конечно, все вокруг её обожают. Ты один только такой вот оригинал!» А следующий вопрос уже полетел к адресату, хотя ответ более чем предсказуем: «А что вы цените больше всего в людях?» И тут же брошен ответный камень: «Верность, доброту и честность». И опять готово резюме: «Угу. Редкий набор. Ведь почти семь миллиардов живущих на земле мечтают, чтобы все их друзья и родственники были предателями, злодеями и лгунами…»
И понимаешь тут же про себя, что сам-то ещё более тривиален, чем ответы собеседника. А чего ты ждал, спрашивая такое? Чтобы он, в ответ на твои «философские изыски», изрёк нечто, чего ты даже не подозревал услышать?.. Разверзлись небеса, и истина родилась?..
Все вокруг – отвратительно мартышки: одеты, обуты и пострижены примерно одинаково. И это так удручает. Хотя, стОит тебе увидеть на улице кого-то с розовыми волосами или татуировками по всему телу (ну, по крайней мере, на тех частях тела, что доступны глазу), как тут же начинаешь внутренне кричать: «Дурак! Идиот!! Хочет так нелепо выделиться!!!»
Все поголовно примерно одинаково, если не сказать – однообразно, проявляют свои чувства: любят – дарят цветы, ненавидят – гримасничают или стараются изобразить в лице холодность. Говорят фразы, которые начинаются одними и теми же словами: «В этой стране…»,- а заканчивают «сентенциями» такого рода:«Страна непуганых идиотов…», - тем самым давая понять, что они-то сами как раз не из этой страны, что они – пуганые и не идиоты. Фразы эти, многократно повторенные, становятся безлики и затёрты. И похожи на еврейскую мацу: будто бы и еда, но удивительно безвкусная и пресная.
Отвратительны давно уже эти исхудавшие до ключиц красавицы с распухшими губами и неестественно длинным маникюром. И накачанные, словно воздушные шарики, мужчины с голыми щиколотками, виднеющимися между узкими, как чулки, брюками и кроссовками.
А молодые беременные тётки с сонным уверенным взглядом? Уверенным в том, что весь мир должен им до гробовой доски только за то, что они носят в своём чреве ещё одну жизнь, которая в точности повторит их собственную. Ну, или с небольшими вариациями – но всё равно на ту же самую тему.
И с одной матрицы отпечатанные молодые начальники в однобортных узких костюмах, с трёхдневной небритостью на лице, которые мало что смыслят в деле, которым руководят, но понимают главное: важно собрать команду, которая послушно будет исполнять и воплощать… Так думают они до тех пор, пока не взлезут в вожделенное кресло. И только там уже вдруг выясняется, что «исполнять и воплощать»-то нечего: с идеями в их стандартных головах ой, как небогато. Потому и начинают все одинаково: с введения своего дресс кода. «Раньше был светлый верх, тёмный низ, а мы устроим революцию и поставим всё с ног на голову: тёмный низ и светлый верх!..»
Девахи за стёклами дорогих автомобилей, в тёмных очках при любой погоде, глядя на которых, думаешь: «Милаааяяя!.. И когда же ты успела на этот автомобиль заработать, чтобы так откровенно презирать всех, кого видишь из его окна?..»
Смотришь на них и думаешь: это и есть мой народ, и другого народа у меня для меня же самого нет. И крикнуть хочется – им всем крикнуть: «Чёрт бы вас побрал!..»
А как представишь себе: а вдруг и вправду их всех, тех, что вокруг меня, далёких и близких, не станет, то аж скукожишься от ужаса.
Ведь есть же среди них юные офицеры, которые, не задумываясь, накрывают собою гранаты, чтоб спасти своих солдат. И молоденькие врачихи, которые делают шестнадцатичасовые операции, стоя на коленях перед операционным столом, потому что пациента нельзя поворачивать…
… а ещё, знаете, о чём Бога прошу? Хочу, когда мне придёт время покинуть этот мир, и Он позовёт меня к себе, чтобы возле моей постели сидел хотя бы один самый обычный человечишка и банально держал меня за руку. До самого конца...
Присно.
Во веки веков.
Аминь.
|