Мутный сегодня денёк. Сырой и кисленький. Блёклое серое небо скорее похоже на плотным слоем разложенную на столе нестерильную вату, из которой собираются простегать не очень хорошее одеяло: то, что должно согревать, скоро скатается, слежится, и можно – выбрасывать. В такие дни затылок болит, шея и плечи, и особенно остро чувствуешь, что стар, безнадежно уже стар, и что конец пути уже не за горами.
Что же, включу обогреватель, буду пить коньяк. А может, купить собаку? Или котёнка, чтобы хоть кем-то заполнить пустоту вокруг себя… Фу, чёрт возьми, сентиментальность – ещё один признак старости!
Телефон звонит. Слава Богу, значит, пока ещё хоть кому-то нужен, хоть кто-то мною интересуется:
- Алло, слушаю, говорите…
А на другом конце провода – молчание. Хотя, какой там провод! Нет уже давно проводов у телефонов. И телефонов нет, тех, когда ручку покрутил, а потом: «Алло, барышня, 1-9-57, пожалуйста…» Бррр… Что это я, совсем раскис. Не было при мне уже таких телефонов. Но с крутящимся диском – были. И по тому, насколько удалён голос в трубке, ты особенно ценил звонок, пробившийся к тебе сквозь толщу проводов и километры расстояний…
А сейчас – что? Передающие устройства. И даже если ты с тем, чей голос хочешь услышать, на разных полюсах земного шара, всё равно ощущение, что он – за спиной у тебя.
Там, наконец, ответили. И я сразу узнал её голос, хоть не слышал его уже долго-предолго, хоть стал он почти таким же старым, как мой:
- Здравствуй, Алёша… Как живёшь-то? Всё у тебя нормально?
- Да, всё хорошо, Марина, здравствуй…
Она перебивает ровным голосом, даже не дослушав:
- Семья? Дети? Теперь уже, наверное, внуки растут…
Я немного молчу, потому что сразу даже не могу сказать, что ничего этого нет у меня. Нет того, что всегда и всеми принято считать аксессуарами тихой и счастливой старости.
- Да нет, Марина. Один я. Совсем. Теперь вот ты позвонила, и нас снова стало двое.
Она опять молчит, но по тому, КАК молчит, чувствую, что напряжена. Потом почти шёпотом и почти драматически продолжает:
- Как? Не хочешь же ты сказать, что все эти годы, долгие годы, после меня, у тебя никого не было?
- Нет, не хочу так говорить. Но это – правда…
- Погоди… Не мог же ты все эти годы любить меня! И после того, как я тебя так бездумно, так жестоко и глупо бросила?..
- … а я уже не знаю, мог или нет. Просто сначала я всё ждал, когда ты вернёшься или хотя бы позвонишь. А потом привык к этому состоянию ожидания… Вот, как видишь, ждал не зря. Теперь дождался…
- … а как же ты жил все эти годы, Алёша… пока меня ждал?
- Сейчас мне кажется, что и не жил вовсе. А ждал. Теперь наверное знаю, что ждал. Потому что сейчас чувствую, что дождался…
Она перебивает и кричит в трубку:
- Не смей терзать меня! Я… Я была счастлива все эти годы! Трижды была замужем, и всех троих своих мужей любила, ничуть не меньше, чем тебя! И сейчас – счастлива, даже очень!..
Последние слова она уже почти визжит в трубку, а потом, захлебнувшись ими, судорожно начинает кашлять. И кашляет бесконечно долго, как-то с надрывами и перерывами, в которые успевает вставить одинокие слова:
-… и теперь, да… и путешествую… много… по всему миру… и мир удивительно прекрасен… и без тебя прожила… и не жалею об этом… ты бы не смог… быть так долго рядом со мною…
Кашель постепенно стихает, и я успеваю сказать между приступами:
- Так долго, я думал, что не смогу без тебя. Как видишь, смог. Значит, и рядом с тобою смог бы…
Она опять долго и как-то пристально молчит…
А за окном из серой ваты облаков снова пошёл снег, длинными седыми прядями, скорее похожими на дождь. Зима оплакивает свою скорую кончину? Или это Горний Плач по нашему с нею так и не состоявшемуся счастью?
Нужно что-то говорить, и я продолжаю:
- А сейчас ты где, Марина?
-… Эль-Сувейро. Это в Марокко, Алёша… Здесь всё время кипит океан, Здесь снимали "Отелло" с Лоуренсом Оливье, Здесь огромные жирные чайки сидят на парапете набережной, за которым - чёрные камни, облепленные мёртвыми водорослями и мидиями. А потому всё время стоит запах смерти. И я здесь… умираю. От рака. Врачи говорят, что осталось совсем уже немного, а здесь, на берегу океана, уходить будет легче. Вот хотела только напоследок поговорить с тобой. Вот и случилось… Проща…
И теперь уже я кричу в трубку. Кричу так, что если бы у современных телефонов были провода, они бы в одночасье расплавились:
- Подожди! Не умирай, любимая!! Я бегу к тебе!!! Ты только не клади трубку, чтобы я всё время мог слышать твой голос и знать, что ты меня ждёшь!..
|