Незаконченная притча-2. Глава 2. К родителям.

 
Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.

  На работе у Германа все складывалось наилучшим образом. Он быстро вписался в коллектив, его знания связной техники, полученные еще в училище, пригодились и здесь. Работал с интересом и полной отдачей. Сразу сделал несколько рационализаторских предложений и улучшению конструкции и производственного процесса. Не считаясь со временем (спешить-то ему после работы было некуда), он иногда засиживался на работе допоздна. Руководство быстро оценило нового работника, и когда он обратился к руководству завода с просьбой предоставить ему несколько дней отпуска за свой счет для поездки к родителям, они пошли ему навстречу. Эти дни он решил взять сразу после нового года.
Теперь ночью, лежа в кровати думал, как он будет оправдываться перед родителями за свое долгое молчание. Ведь с момента драки с полковником и до сего времени он не писал и не звонил родителям. У него просто не поднимались руки рассказать им всю правду о том, что его выперли из армии и за то, что выгнал Юльку. Эта мысль постоянно угнетала его, он чувствовал свою огромную вину перед ними. Откладывал этот разговор и встречу с родителями еще и потому, что положение его было неопределенное. А теперь, когда он нашел свое место под солнцем, можно было ехать к ним с повинной.
И совесть его мучила еще и за то, что он так безобразно поступил с Нелли. Но тут он находил для себя хоть какое-то маленькое оправдание, что не может быть с ней из-за фиктивного паспорта. А вот за свое молчание никакого оправдания для себя он не находил. Он очень соскучился по родителям, хотелось увидеть их, но нечистая совесть удерживала почему-то его. И оттягивал он эту встречу еще и потому, что там рядом была Юлька. А с ней встречаться ему ой как не хотелось. Но встретиться все-таки придется. Нужно решать вопрос с разводом.
Накупив дорогих подарков, вечером 30 декабря собрался в дорогу. И уже 31-го перед самым обедом он оказался перед дверью родного дома. Не без робости нажал на кнопку звонка. Дверь открыла мать. Только всплеснула руками и отошла в сторону. Отец тоже был дома и вышел в прихожую. Мать стояла молча, прижав руки к груди. Отец только и вымолвил:
- Явился…  Где же ты, скажи на милость, столько пропадал?
Герман поставил сумку, снял шапку, и как был в пальто встал перед родителями на колени.
- Простите меня, дорогие мои, я очень виноват перед вами.
- Встань! Не ломай комедию, будь мужчиной, раздевайся и давай рассказывай, где тебя столько времени носило, - сурово начал отец.
Первой опомнилась мать. Как только Герман снял пальто, подошла к нему, обняла, прижалась к нему.
- Сынок… разве можно так с нами? Я все очи выплакала, не знала, что с тобой, где ты, жив ли.
Слезы пожилой женщины капали на грудь Германа, а она никак нем могла его отпустить.
- Хватит, мать, нюни распускать! Пусть моет руки и за стол. Потом буде долгий разговор.
И разговор, действительно, оказался долгим. Герман рассказывал родителям, как он начал службу на Дальнем Востоке, как они вначале жили с Юлькой.
- Гер, соседи с нами перестали разговаривать, когда вернулась Юлька. Обижаются, говорят, что ты ее приревновал и выгнал.
- Обижаются?! Это вам нужно обижаться, за то что они подсунули нам такую б**дь!
- Ну ты уж совсем, сынок…
- А как иначе ее назовешь. Подстилкой мужской что ли?
- Вера Степановна везде рассказывает, что ты оказался таким ревнивцем. Дочь зашла поговорить с полковником, чтобы тот посодействовал твоему переводу в более цивилизованное место, а ты ворвался, избил полковника и выгнал Юльку.
- Это называется «поговорить»?! Да, видимо, жаркий был разговор, потому что она оказалась у него на коленях в одних трусиках. Если бы мне это кто-то сказал, я бы не поверил, если бы сам своими глазами это не увидел.
При этих словах его отец только крякнул, а мать закрыла лицо руками. Помолчали некоторое время. Отец спросил:
- И дальше что?
- Я не стерпел, набросился на полковника, Юльке сказал, чтобы немедленно убиралась с глаз моих, а потом, не помня себя, поджег домик, где это все происходило.
Герман помолчал, а потом продолжил:
- Потом был суд, меня из армии уволили, Юлька уехала. По дороге из Дальнего Востока в поезде я нашел крупную сумму. Решил развеяться, отдохнуть от всего. Поехал отдохнуть в Крым. Почти месяц провел там. Позвонил другу в город Н., тот пригласил меня приехать к нему. Обещал помочь устроиться на хорошую работу. Я так и сделал, но перед тем успел навестить деда в Гомеле. На работу строился. Работа хорошая, обещали даже квартиру выделить летом.
Герман умышленно ни словом не обмолвился о Нелли. Незачем родителям знать о том, что их сын может так подло поступать с женщинами.
-  А Юлька твоя зря времени не теряла, - начала мать. – Нашла себе ухажёра, всюду с ним ходит. Говорили, что и ночует у него.
- Слава Богу, уже не моя. После нового года подам на развод. Детей нет, общего имущества нет, достаточно будет заявления с обеих сторон. Быстро разведут.
За разговором прошло полдня. Опомнились только в десятом часу вечера. На носу ведь был Новый год. Быстро стали готовиться. Мать ушла на кухню, а Герман с отцом стали украшать квартиру. Новый год встретили своей семьей. Герман вручил подарки родителям, чем ввел их в смущение. Они-то ничего ему не успели приготовить, просто они не знали, что он появится. Но он успокоил их, сказав, что общение с ними для него является лучшим подарком.
Идти к Семеновым Герману никак не хотелось. Он написал записку Юльке, чтобы 3-го в 6 вечера пришла в кафе «Садко» для разговора. Записку бросил им в почтовый ящик.
С самого утра был озабочен предстоящей встречей. Что он почувствует, увидев ее снова: ностальгию по прошлой любви, или злость за измену? Что он ей скажет?
Уже в 17-50 Герман был в кафе. Время еще раннее, народа в кафе было мало. Он занял в углу столик, попросил официанта никого больше не сажать за этот столик и заказал кофе с пирожным. Юлька появилась в начале седьмого. Он увидел ее сразу, как только она вошла в зал. На ней была короткая белая шубка, толстая короткая юбка и высокие сапоги. При виде её в груди Германа что-то дернулось. Она подошла к столику.
- Привет, ты просил зайти?
Герман только кивнул, встал и помог ей снять шубку и повесить на стоящую рядом вешалку. От шубки пахнуло знакомым до боли запахом.
- Привет, присаживайся, есть разговор.
- Я слушаю тебя.
Герман долго не мог начать разговор. Все заготовки куда-то испарились. Потом все-таки начал:
- Я пригласил тебя, чтобы поговорить о разводе. Сама понимаешь, что брак наш не состоялся и теперь мы должны узаконить это.
- Гера, а ты не торопишься? Может, еще можно что-то вернуть, как ты считаешь? Ведь ты любил меня, и я тебя любила…
- Не надо, Юля. После того, что я видел, о какой твоей любви может идти речь?
- Ты пойми, я же не из-за любви пошла к нему… Я же хотела это для нас с тобой, чтобы в хорошее место…
- А это еще хуже! Если бы по любви, это можно было бы хоть как-то понять и простить. А так… Это же просто распущенность. А где гарантии, что если тебе что-то еще понадобится, ты отдашься следующему?
- Ну, у нас же с ним ничего не было, ты же сам видел.
- А разве того, что я увидел, было мало? Просто я еще рано пришел, чуть позже было бы все. А накануне, когда ты пьяная пришла ночью и твой бюстгальтер оказался в сумке?  Скажешь, что ничего не было?  Да и давай не будем ворошить прошлое. Что было, то было. Мы идём с тобой разными путями. Нас сейчас связывают только штампы в паспортах. От них нужно отделаться.
Я написал заявление о разводе. Напиши и ты. Я не стал указывать истинную причину, написал, что не сошлись характерами. Так как серьезных причин для развода не указано, разведут не сразу, дадут три месяца на примирение. Напиши, пусть уже пойдет отсчет.
- Гер, а ты все-таки еще подумай. Ведь мы с тобой такой красивой были парой.
Герман горько улыбнулся.
- Юленька, все это теперь уже в прошлом. Дважды не войти в одну и ту же реку.
В начале апреля Герман получил уведомление о расторжении брака с гражданкой Семеновой Ю. В.
Теперь он был уже свободен от одного брака.

продолжение следует.