Советский Союз, конец 70-х, Северный флот, Североморск-8, губа Нерпичья, 7-я дивизия атомных субмарин, плавказарма ПКЗ-13 «Ветлуга» и её старший боцман (это я) – юный, но уже матерый 20-летний «мореман».
Для справки: плавказарма такого типа – это четырехпалубный комфортабельный отель на воде финской постройки, предназначенный, в частности, для размещения экипажей подводных лодок. Команда этого, как ни крути, но корабля ВМФ - это три десятка матросиков под руководством списанных с лодок капитан-лейтенанта, его зама (он же командир БЧ-5), почему-то капитана 3-го ранга, старлея тыловика-интенданта и главного боцмана – непролазного пьяницы-мичмана. Последний, мой тогда непосредственный начальник, - незабвенной памяти добрейший латыш Бруно Янович Рагулис, почти никогда не вылезавший из персональной каюты, где он благополучно пропивал вверенное ему казенное имущество.
Кроме перечисленных двуногих в экипаж также входили несметные полчища корабельных крыс (еще тараканы, но они не в счет). Отношения в системе человек-крыса наиболее выпукло проявляются именно на кораблях – в ограниченном закрытом пространстве, где, казалось бы, избавиться от назойливых соседей не представляет особого труда, но не все так просто. Эти твари приспособлены ко всему, к любым тяготам и лишениям воинской службы, а также к ядам, газам, крысоловкам, отравам, радиации – ко всему, кроме барометрического давления. На подводных лодках, где давление окружающей среды постоянно скачет на несколько атмосфер крысам, в отличие от людей, оказалось некомфортно и их там попросту нет. А вот на надводных кораблях – ого-го!
И не бегут они никуда в случае надвигающейся опасности, а героически гибнут вместе с кораблем. А вот у пирса, на причалах с удовольствием ходят друг к другу в гости, а также к своим береговым сородичам, обеспечивая, таким образом, пополнение и разнообразие своего генофонда. Для противодействия подобным экскурсиям на причальные тросы и канаты вешают заградительные щитки или мётла с прутьями в сторону возможной экспансии, но привычные ко всему серые твари-канатоходцы умудряются преодолевать эти препятствия (они перебегают с корабля на корабль или на причал по канатам, хотя могут и вплавь).
Досаждали они, в основном тем, что забирались, ища тепла и удобства для своих гнезд во всякие защищенные места, как-то электрощиты и электрораспределители, в различные механизмы и устройства, портили секретные и даже – что уже совсем недопустимо – партийные документы и бюсты вождя в ленинской каюте. Крысы зачастую замыкали своими телами разного рода контакты и рубильники, застревали в трубопроводах и воздуховодах и т.д., и т.п.
На бытовом уровне они создавали неудобства следующего плана: допустим, лежит матросик на верхнем ярусе своей коечки, смотрит в выходной день в родном кубрике кино на простыне, а через него, прямо по тельняшке, по его морской душе пробегает по своим серым делам крыса с крысенышами. У нас камбуз был рядом с кубриком за переборкой (обеденные столы там же). Так вот, ночью, бывало, зайдешь туда чайку перехватить со сгущеночкой (входила в матросский паёк), врубишь свет, а со столов крысы врассыпную – десятками! А там еще и баталерки с кондейками для продуктов и припасов – жрали всё! Я уж не говорю о перспективе какой-нибудь эпидемии типа бубонной чумы.
Еще до меня на флоте ходили легенды, что в старые времена матросу, который добудет и предъявит командованию 100 (сто) крысиных хвостов полагались 10 суток отпуска, не считая дороги. Так вот, это оказалось не легенда. Слушайте и запоминайте, и не говорите, что вы не слышали.
Служили тогда срочную три долгих года, очень-очень долгих… И отпуск надо было еще заслужить, ибо не существовало никакого графика, а все оставлялось на усмотрение командиров, которые, как правило отпуск – эту единственную радость бойца – зажимали как могли. И вот как раз в мою бытность одно время – по крайней мере в нашей дивизии – такой обычай (относительно сделки 100 хвостов в обмен на 10 суток отпуска) существовал в реальности. Говорят, даже был такой приказ, но, скорее всего, устный и негласный. Но матросы взялись за дело с энтузиазмом и надеждой. И я тоже, хотя отпуск мне не светил ни при каких обстоятельствах, даже если б я спас из акульего брюха самого Главнокомандующего. Но сработал охотничий инстинкт.
Но легко сказать – поймай крысу и отрежь у нее хвост, а как ее поймать, если она ни в какие крысоловки не идет, грамотные они, эти твари?! И вот с моей подачи был разработан и внедрен примитивный, но действенный метод отлова этих хищников. Я вспомнил, как в детстве с отцом ловил голубей: под край ящика подставляли палочку, от нее шла веревочка подлиннее, под ящик сыпешь зернышки и сидишь ждешь, когда голубок подлезет туда поклевать. А ты в этот момент – дёрг за веревочку – и птичка твоя. Стыдно признаться, но нам этих голубков бабка жарила, но не потому что жрать было нечего, а потому что вкусные – ах какое было филе – пальчики оближешь… Но я о крысах.
В этом случае ящик был заменен на деревянную решетку (или же трап по-морскому), ну, типа, какие в хорошей бане под ноги стелят. Под краешек также палочку с веревочкой-тросиком, а под трап подвешиваешь какую-нибудь вкусняшку. Потом прячешься за углом и ждешь. Ночь, тишина (относительная) и вот они: мерзко пищат и осторожно подходят к угощению, не подозревая, впрочем, что это ловушка – им это еще в диковинку. И тут ты – дёрг за тросик, решетка – бац на крысу (а то и на двух сразу), следом ты выскакиваешь из укрытия и молотком ее – хрясь сквозь решетку промеж глаз – и амба! Она твоя. Потом - почему-то лезвием «Нева» - подрезаешь у корня хвостик, отламываешь и в трехлитровую банку с солью (чтобы трофеи не протухли).
Азартная вещь, доложу я вам – охота на крыс, за пару часов без сна можно добыть несколько штук, до десятка, если повезет, если будет охотничий фарт. Да, а тушку – за борт. И еще кстати: пробовали применять котов и кошек, но они сами не охотились, ленились, а когда принесешь им в подарок крысу, эти зажравшиеся толстые любимцы команды выгрызали у крысы только мозги – видать, вкуснотища! И все, а тушку – за борт!
И вот так несколько волонтеров занимались ночной охотой. Банка наполнялась, но до ста хвостов еще не дотягивало. Дальнейшие действия охотника за крысами согласно приказу были следующие: он шел к военврачу с этой банкой, тот выписывал справку о сдачи таким-то ста крысиных хвостов. Количество хвостов, естественно, ни один врач в здравом уме пересчитывать не будет. С этой справкой боец следовал к командиру насчет отпуска.
А вот дальше такая фишечка. Врач приказывал своему военфельдшеру выбросить эту банку за борт (все шло за борт, ох, и грязища была в той губе), а фельдшер – это свой брат матросик из корабельной команды, только успевший до призыва закончить медучилище. Этот медик в тельняшке нес банку с хвостами не за борт, а обратно в команду и через некоторое время с этой же банкой к врачу за справкой направлялся следующий кандидат в отпускники, а банка с хвостами вновь возвращалась владельцам в кубрик. И так несколько раз. Врать сильно не буду, но где-то человек пять таким образом смогли покрасоваться в морской форме со всеми прибамбасами у себя на родине героя. Девки передрались. Наверное.
Её, богу, не вру, вот вам крест и моя якорная наколка с акулой на левом плече!
И понравилось, как фельдшер мудрил.