- Я вас помню, да-да, без сомнения, я вас помню, - произнесла женщина преклонных лет в летнем светлом платье и её морщинистое лицо искривила страдальческая улыбка, будто произнесение слов вызывало у неё некую боль.
Григорий Палыч удивлённо посмотрел на женщину, не показалось ли, ведь ещё какую-то минуту назад на парковой лавочке рядом с ним никого не было. Он саркастически улыбнулся, хотел спрятать её, да не вышло:
- Вы ещё скажите…
Его бесцеремонно перебили:
- Ещё как скажу, с большой охотой!
Он закончил:
- … что я вырос на ваших глазах.
Тёмные из-за густой древесной тени глаза женщины вспыхнули тёмными лучиками, широко раскрылись и морщины, показалось мужчине, немного разгладились.
- Представьте себе – да. Как и ваша матушка с папой, да-да, без сомнений, я помню точно, выросли на моих глазах.
Григорий Палыч недоверчивом посмотрел на женщину, не дурачит ли его и бросил взгляд на парковую аллею – в будни посетителей мало – не разыгрывают ли его шутники и не торчит ли где-нибудь в кустах зрачок кинокамеры.
- Знаете…
- Эльвира Викентьевна, - кокетливо представилась женщина, поправила шляпку, Григорий Палыч готов был поклясться всеми богами, минуту назад её на голове женщины не было, после этих слов женщина будто помолодела.
- Знаете, Эльвира Викентьевна, вот так вот сразу поверить первому встречному сложно и… честно говоря, наговорить можно всякого. Вот я, к примеру…
- Вы можете не верить, - снова его бесцеремонно перебили, - но это именно так. В детстве, совсем ещё маленькой, ваша мама была удивительно страшненьким, мягко говоря, ребёнком.
Григорий Палыч опустил слова незнакомки, родительские фото в свободном доступе были всегда в огромном толстом атласном альбоме, да, мама в младенчестве не отличалась красотой. И ещё один факт заставил Григория Палыча задуматься – возраст собеседницы; но приплюсовал к своим годам возраст почившей в бозе матушки, сколько ей было, когда его родила, он второй ребёнок в семье, и …
- Не утруждайтесь высчитать мой возраст, - деликатно прервала умственные вычисления мужчины Эльвира Викентьевна. – Как многие любят говорить к месту и без оного: так долго люди не живут к своему бесстыдству. Но мне вот несказанно повезло с долгожительством. В отличие от прочих, не ищу методов свести себя с этого белого света. Мне хорош и он. Как выдумаете, почему?
Григорий Палыч пожал плечами.
- Им что, этот свет настолько надоел и потому они, я абстрактно абстрагирую – они, так стремительно спешат с ним расстаться? Торопятся на тот? – Эльвира Викентьевна неопределённо повела лицом и подбородком указала на небо.
Григорий Палыч промолчал, вступать в дискуссию с незнакомыми на тему, в которой не силён, не хотел ещё и потому, что не знал преимуществ того света, поскольку преимущества этого всегда налицо. Пока ему и здесь было хорошо.
- Так вот, вернёмся к вашей маман, - последнее слово женщина произнесла на французский манер и немного в нос. – Все жильцы нашего большого дома удивлялись, да-да, я помню точно, каждое слово, прозвучавшее в устах каждого, мол, как мог уродиться таким уродливым ребёнок в семье, где родители не обладают физическими недостатками. Но, верьте мне на слово, насчёт уродства я не разделяла с окружающими категорического мнения. Чужое мнение мне претило. Всегда руководствовалась своим. Это как у Андерсена, ваша маман с возрастом из гадкого утёнка превратилась в прекрасного лебедя! Ах, как эти ничтожные людишки потом пялили на неё глаза!.. Я…
Григорий Палыч выпалил:
- С мамой всё понятно. А папа, что же…
К сожалению, спросить было не у кого; родители ушли в один год друг за другом.
- … только-только хотела затронуть эту увлекательную тему, едва почувствовала, что наша беседа уходит не туда, - широким жестом руки с веером, его тоже минуту назад в руке собеседницы не было, не ослеп же Григорий выборочно и не прозрел в одночасье, женщина указала направление вдоль аллеи. – Ваш папа (снова ударение на последний слог) в детстве был вылитый бандит. Хулиганил, проказничал каждый день, я помню точно. Как-то он подговорил своих дружков, таких же, как и он сорвиголов (Григорий Палыч вспомнил, отец всегда любил заметить, что в детстве был сорвиголова, не мог усидеть на месте и всегда удивлялся внукам, уткнувшимся в планшет безэмоциональными лицами и не желавшими заняться активными играми на улице), наложить кучу, понимаете, чего под дверью одной очень скандальной, можно грубее, стервозной соседки. Была она, я помню точно, не совсем хорошим человеком. Слава богу, такие личности редки. Ах, миль пардон, увлеклась. Так вот, многие соседи пророчили вашему пап`а одно и тоже, я помню точно, слово в слово: ему одна дорога на каторгу. Ха, какая каторга в наше время! Уже в мою молодость это словцо вышло из употребления, большинство нынешних напишут его с шестью ошибками. А когда-то оно было на слуху…
Григорий Палыч произнёс с неуверенным сомнением:
- Не м-может б-быть… Знаете, что, давайте…
- Категорически! Не люблю! Ни с кем! Чем бы то ни было! Делиться! – с металлом отчеканила Эльвира Викентьевна каждое слово.
Григорий Палыч не ожидал такой экспрессивной реакции и неожиданно для себя немного отстранился – от собеседницы повеяло холодом арктических пустынь и на лицо ему легла морозная колкая маска.
- Единственное, чего не жаль для других, - с прежней приветливостью продолжила Эльвира Викентьевна, будто и не было никакой эскапады мгновение назад, и также старчески с хрипотцой звучал её голос, - так это воспоминаний. Этого добра, я помню точно, накопилось вагон и маленькая тележка. Только успевай раздавать. Вот ещё как-то ваша меме…
- Кто? Бабушка? – уточнил мужчина.
- Естественно, так вот ваша меме как-то со мной откровенничала…
- Погодите! – перебил Григорий Палыч, - вы знали мою бабушку?!
- Ха-ха! – раздался звонкий переливчатый смех, он не вязался со старым образом женщины, - знала ли я её?! Я, это может показаться несколько фантастичным – знала и её, и вашего папи, когда они только начали свои романтические свидания в Ницце! Ах, какая была замечательная парочка, всегда о чём-то отчаянно спорили. Открою небольшой секрет, благо поводов для этого хоть отбавляй: ваша меме была большой любительницей бальных танцев, я помню точно!
- Бальных танцев? Сколько же вам лет?!
Приятный девичий голос раздался над головой Григория Палыча:
- Мужчина, с вами всё в порядке? Вы с кем разговариваете?
Григорий Палыч встряхнул головой. Осмотрелся. Парк погружался в тот волшебный прозрачно-зыбкий вечерний свет фонарей, погружая аллеи в неземную красоту электрической иллюминации. Женщины рядом на лавочке отсутствовала. Перед ним стояла молоденькая парочка.
- Лина, не приставай с расспросами, - ломающимся голосом посоветовал юноша.
- Не видишь, ему же плохо! Он бредит. Мужчина…
Григорий Палыч помотал головой, часто моргая глазами. Пожилая женщина не вернулась. Молоденькая парочка не пропала.
- Лина, по всем признакам он пьян.
В вечернем свежеющем воздухе разлился приятный хрустальный смех, свойственный юным симпатичным особам.
- Почему отрицаешь очевидное! – возмутился юноша. – Симптомы алкогольного отравления налицо! Как учили…
Девушка снова рассмеялась.
- Ах, ты мой милый Асклепий!
- Не понимаю причин твоего смеха.
- Я смеюсь оттого, что ты не произнёс своё любимое – я помню точно.
Григория Палыча изнутри пронзил заряд электрического тока. Отсутствующая экзальтированная старушенция, помнящая отлично его родителей, будто находилась незримо рядом с ним, но она сидела рядом с ним, невидимая окружающим, облитая янтарным солнечным светом, спрятавшись под раскрытым летним зонтиком и многозначительно улыбаясь.
- Забыл и что, со всяким случается! Лина!
- Что.
- Ну его, этого… Пойдём, а, не то опоздаем.
- Подождут, не царственные особы и не на бал нас пригласили.
Молодая парочка ещё немного постояла возле Григория Палыча. Посовещавшись вполголоса, пошли прочь по аллее. Парень о чём-то с аффектацией говорил, девушка ему спокойно отвечала.
Григорий Палыч сначала смотрел им вслед. Затем перевёл взгляд на пожилую собеседницу. Её взгляд лучился таинственностью.
- Да-да, именно всё так начиналось и у меня, я помню точно, стоял жаркий солнечный день, светила ярко полная луна…
Глебовский, 30 апреля 2023 г.
|
