Глава 5. Рим, середина первого века до нашей эры. Дом сенатора Луция Анния

  - Мерзавец! Это такую уродину он для меня купил! Увидев ее ночью, можно и умереть от страха!
  Крик сенатора Луция Анния заставил домоправителя, старого раба Воклудия, испуганно вжать голову в плечи. К счастью, гневный эпитет относился не к самому домоуправителю, а к отсутствующему торговцу Амфиону.
  Не так давно сенатор Анний оказал Амфиону одну значительную услугу, после чего время от времени получал от торговца различные знаки благодарности. Времена суровой благородной старины давно остались в прошлом, и Римская республика постепенно привыкала к коррупции как к естественной норме жизни.
  На этот раз Анний попросил торговца Амфиона прислать ему новую рабыню, желательно иранку. Сенатор славился непомерным распутством, а также склонностью к пьянству и обжорству. В последнем он превзошел даже знаменитого Лукулла.
  Пресыщеннный гетерами и рабынями всех мастей (да и мальчиками тоже), Анний захотел попробовать почти запретный плод и пожелал получить в подарок иранку. "Почти запретный" - потому что с поставкой были большие сложности. Иран составлял основу Парфянского царства - главной преграды Рима на пути на восток. Сокрушив эту преграду, римские легионы легко могли бы продвинуться дальше, пройти сквозь ослабленную междоусобицами Индию и упереться в границы Китая, управляемого династией Хань, получив тем самым контроль над движением потоков товаров между Западом и Востоком. Главное - шелк. Фунт шелка стоил тогда фунт золота.
  А если бы Рим когда-нибудь в далеком будущем сумел выйти победителем и в схватке с Китаем, это означало бы почти что ключ к овладению всем миром!
  Римляне это осознавали и готовились к большой войне с Парфией очень тщательно. Готовились и парфяне. Все понимали, что война неизбежна, и торговля между державами все больше сходила на нет.
  Вот поэтому рабыня-иранка и представляла собой дорогой штучный товар, весьма экзотический.
Но сейчас, когда сенатор рассматривал подарок торговца, его гневу не было предела.
  - Кого он мне прислал?! Я еще не видел таких уродин! Она пучеглазая, словно жаба, нос - как огромный изогнутый клюв, а подбородок вообще как будто скошен! Он надо мной решил поиздеваться, проклятый торговец! Но я его за это проучу!
  Сама виновница гневной тирады явно не понимала латинскую речь и с глупым видом оглядывалась по сторонам.
  - Воклудий, отправь это страшилище на кухню, и пусть ее научат там хоть чему-нибудь. По-моему, она не только уродливая, но и слабая умом. С такой не ляжет даже раб, выгребающий нечистоты. Пусть она мне больше не попадается на глаза. А Амфиону я еще припомню его наглую шутку.
  Оставшись один, сенатор на несколько часов предался размышлениям, которые полностью касались политики. Анний был ярым сторонником и ближайшим сподвижником сенатора Катона, вождя консервативной аристократической партии, противостоящей триумвирату Красса, Цезаря и Помпея. В сенате эта партия, выступающая за незыблемость республиканского устройства Рима, составляла большинство. На улицах же все обстояло иначе. Народ все больше склонялся к поддержке триумвиров, которые обещали новые завоевательные походы с их неизменной военной добычей, а значит - бесплатную раздачу еды и вина, дешевизну рабов и рабынь, новые и новые гладиаторские игры на арене цирка.
  Дом сенатора, как и у других богатых римлян той эпохи, представлял собой роскошный особняк, имеющий прямоугольный внутренний двор со множеством колонн, покрытый мозаичным полом. Роль парадной комнаты выполнял облицованный мрамором атриум, украшенный фонтаном.
  Непременным атрибутом планировки у римлян был таблинум - рабочий кабинет хозяина. Для отдыха же предназначался перистиль - садик с колоннадой, статуями и фонтанами.
  А вот спальни и столовые (триклинии) у римлян отличались строгостью и функциональностью, и даже Марк Лициний Красс, самый богатый человек в Риме, не стремился обставить их с какой-то особой роскошью.
  Ближе к вечеру сенатору принесли вино. Опорожнив полный кувшин, Анний вдруг почувствовал, что его резко затошнило и повело в сторону. Он даже схватился за стену, чтобы не упасть.
  Раньше с ним такого не случалось. Но приступ дурноты почти сразу прошел.
  - Что со мной творится?
  Пошатываясь, сенатор направился в сторону отхожей комнаты и неожиданно столкнулся с рабыней-иранкой.
  - Тебе что здесь надо, чудовище? Я же сказал Воклудию, чтобы ты мне больше на глаза не попадалась. Он дождется, что я прикажу его выпороть, да и тебя заодно. Что у меня за день сегодня! Сначала нахальная выходка Амфиона, а теперь еще и дрянное вино, от которого тошнит и кружится голова!
  - Если бы высокий сенатор соблаговолил выслушать ничтожную рабыню, - с поклоном сказала иранка на чистой латыни. - Я бы смогла спасти его от смерти от яда, который был подмешан в вино.
  - Что?! Какой яд?! Ты с ума сошла, безобразная женщина! Но... ты знаешь латынь? Кто ты?! Что здесь вообще происходит?
  - Благородный квирит выпил вино с ядом, который убьет его к середине завтрашнего дня, если до этого я не дам ему противоядие, - почтительно сказала рабыня и снова поклонилась.
  Анний стал хватать ртом воздух.
- Так ты отравила меня, дрянь? Ты хоть знаешь, как тебя за это казнят? Ты будешь медленно умирать на кресте. Но перед этим тебя будут пытать, и ты сама приползешь ко мне с противоядием!
- Доблестный римлянин не все рассчитал, - спокойно проговорила иранка. - Я не знаю состав яда и противоядия. Последнее завтра принесет не знакомый мне человек. Но это будет сделано только в том случае, если уважаемый римский гражданин согласится ответить ничтожной рабыне на несколько вопросов.
- Понятно. Я должен показать тебе, где у меня деньги. Проклятый Амфион! Подослал ко мне сообщницу разбойников!
  Рабыня отрицательно мотнула головой.
- Речь не идет о деньгах. Высокий патриций почтит презренную  рабыню рассказом о том, как доблестная Римская держава намерена вести войну с Парфянским царством.
- Так ты парфянская лазутчица! - гневно крикнул Анний.
- Ничтожная собеседница будет счастлива, если благородный квирит более не станет произносить эти слова вслух.
  Мысли проносились в голове сенатора с невероятной скоростью. Ситуация была предельно ясна. Спасти себя от мучительной смерти от яда Луций Анний мог только ценой государственной измены. И, похоже, придется так и сделать...
  - А ты меня не обманешь? - уже спокойнее спросил сенатор.
  - Зачем? Если те, кто меня прислал, убедятся, что высокородный сенатор готов стать их союзником, то они сами будут заинтересованы в том, чтобы с его головы не упал ни один волос.
  "Зато я сам могу тебя обмануть, - подумал сенатор. - Сейчас отвечу на твои вопросы, получу противоядие, а потом прикажу отправить тебя к праотцам».
  Но парфянка словно прочла его мысли и добавила:
  - Если со мной что-то случится, то человек, который будет знать про нашу беседу, найдет способ сообщить о ней триумвирам, и уважаемого квирита с позором казнят за государственную измену.
  Луций Анний застонал и схватился за волосы. Ясно, что получив такое сообщение, Красс и Помпей (Цезарь в это время воевал в Галлии) не упустят случая свести счеты с одним из главных своих врагов и сторонников Катона.
  - Какая будет численность армии, предназначенной для отправки в Парфию? - резко, без предисловия спросила рабыня.
  - Почти сорок тысяч человек, - буркнул сломленный сенатор.
  - Из кого она будет состоять? Число тех и других?
  - Около тридцати тысяч легионеров, четыре тысячи конницы и четыре тысячи легкой пехоты.
  - Кто отправится во главе войска?
  На этот вопрос сенатор не мог ответить однозначно. Между триумвирами по этому поводу существовали трения, и сенат это знал. Тот, кто получит в свое распоряжение такое огромное войско и в случае победы - все ресурсы Ближнего Востока, неизбежно становится самым сильным человеком в Республике. Между Крассом и Помпееем конкуренция за это право шла уже вовсю, да и Цезарь ради такого случая готов был вернуться из Галлии, где последняя военная компания была им почти окончательно победоносно завершена.
  - Хорошо, кого тогда намерен поддержать благородный Катон, чьим сторонником является почтенный сенатор Анний? - поинтересовалась рабыня.
  - Я... даже не знаю, - промямлил сенатор.
  - Очевидно Помпея, не так ли? Ведь Помпей ведет двойную игру, одновременно находясь в союзе с другими триумвирами и поддерживая тайные сношения с Катоном.
  Анний дернулся, прикусил губу, и его глазки вильнули в сторону.
  - Если благородный римлянин будет недоговаривать, он может не получить противоядия, - холодно сказала иранка.
  Сенатор Анний вздрогнул, с ужасом представив себе последствия выполнения ее угрозы.
  Разговор продлился еще час. Рабыня спокойно и тщательно выпытала у сенатора все детали предстоящей экспедиции. В конце беседы Анний уже ощущал себя выжатым лимоном.
  - Но почему твои хозяева выбрали именно меня? - вдруг в отчаянии выкрикнул он.
  - Те, кто меня послал, сочли за особую честь иметь своим союзником  самого доблестного и отважного из благородных римских сенаторов, - сказала иранка, даже не пытаясь скрыть насмешки.
  - Как хоть к тебе обращаться? - спросил сенатор, с ненавистью глядя на нее.
  - Высокий квирит может звать меня - Эфа. Так называется змея, обитающая в пустынях Парфии. Ее укус всегда смертелен, а капли яда хватит, чтобы убить целый отряд воинов.
  Намек был прозрачен. Луций Анний пристально посмотрел на собеседницу, на какой-то момент сосредоточившись на ее внешности, и его вновь передернуло.
  - Какая ты страшная! - вырвалось у него.
  - Господин уважаемый римлянин преувеличивает. Я просто некрасивая. А страшной я становлюсь только тогда, когда вижу, что меня пытаются обмануть.
  Это был уже даже не намек.
  - Да нет мне в этом смысла, - уныло проговорил сенатор.
  - Господин прав. Более того. Сообщая мне обо всех новостях в сенате, он будет получать каждый месяц...
  Рабыня нагнулась к его уху и прошептала сумму в сестерциях.
  - Сколько?!
  Размером суммы Анний был потрясен.
  Парфянка добавила:
  - Те, кто меня прислал, также обещают проследить, чтобы враги высокого сенатора ничего не могли против него сделать, чтобы он всегда был в безопасности и не один волос не мог упасть с его головы. А если благородный Луций Анний когда-нибудь пожелает взять власть в Риме, ему будет оказана помощь. Мы умеем ценить своих союзников, даже вынужденных.
  Разговор подошел к концу. Рабыня заверила сенатора, что до следующего полудня его жизни ничего не угрожает, а с утра ему принесут противоядие, после чего, низко кланяясь, удалилась.
  Оставшись один, Анний подумал:
  "Нет, теперь мне не заснуть. О боги, как мне страшно! Только бы эти проклятые парфяне не протянули со своим противоядием!"
  А парфянка медленно шла по садику-перистилю, не глядя по сторонам и предаваясь своим размышлениям.
  "Что ж, мне даже понравилось зваться Эфой. Все равно этот кусок тухлого мяса не должен знать, что меня зовут Реште. И пока сенаторы и триумвиры затеяли очередную возню с борьбой за власть, они еще даже не догадываются, что сегодня нет человека более опасного для Римской державы и ее легионов".