Сидит Стёпа у окна, подперев щёку рукой, и смотрит на улицу, где снег, первый, жданный, падает уже второй день. И в каждый миг по-разному падает: то идёт большими хлопьями, то вдруг крупой, колючей и мелкой, начинает сечь. Но всё равно – хорошо: обуви мыть теперь меньше надо. На улице-то осенью грязь непролазная, липучая. Дети, как по двору набегаются или хоть даже до туалета добегут, так сразу на каждой ноге по пуду грязи. А мыть-то кому? Стёпе, конечно. Потому что все шестеро – Стёпины. Он же старший у них. Ближайшему к нему Ваське десять только. А остальные – мал мала меньше. Младшему, Егорке, всего только восемь месяцев. Но Стёпа уже и с ним справляется: и кормит вовремя, и пелёнки меняет. А в промежутках между подменами стирает испачканные. Стирает и над печкой сушит. Там они вмиг высыхают. Только вот гладить не успевает. Надо бы, конечно, но – не успевает Степан, как ни старается.
Стёпе сейчас – двенадцать. Это тот самый возраст, когда ребёнок становится отроком, когда жить очень сложно, потому что в нужных местах начинают пробиваться волосы, и это волнует и беспокоит. Потому что голос иногда срывается на петушиный крик, когда вообще, всегда, говоришь громко. Когда прыщи ещё не высыпали, но вскакивают то там, то здесь. Когда ночами, иногда, болит грудь. Когда хочется бегать и радостно становится беспричинно, просто потому что ты живой. Когда городские мальчики увлекаются «Хроникой капитана Блада» или футболом.
Но Стёпе всё это неведомо, а если бы и было ведомо, то подумать об этом некогда, потому что… шестеро на нём и мать ещё седьмая.
Иногда появляется отец. Очередной. Которого мать приводит из своего магазина или просто с улицы и сразу же требует, чтобы Степан и все остальные дети называли его «папой». Через полгода или раньше очередной «папа» пропадает, а в положенное время Алевтина, Стёпина мать, рожает следующего брата или сестру. А уже через пару недель он, этот самый «очередной», полностью переходит на Стёпино попечение. Потому что ведь матери на работу ходить надо, деньги на всю эту прорву зарабатывать, чтобы каждому было что в рот положить.
Так вот и живут который уже год.
Хорошо хоть младшие Стёпой в строгости воспитаны – слушаются его с полуслова. Сказал Ваське картошку чистить – чистит. Но не старается: срезает с кожурой больше половины. Маринке с Веркой приказал воды принести – несут. Вдвоём одно ведро, прямо из колонки на улице. Эти стараются, потому что малы ещё (им по семь обеим – двойняшки) и выгадывать для себя ещё не научились. Стёпа как увидал, что они надрываются, бросил бельё мокрое, что на веревке во дворе развешивал, и за ворота к ним кинулся, чтоб помочь. А они же дуры-девчонки! Ведро не отдают, верещат, как пойманные зайчата:
- Не надо, Стёпочка, мы сами, сами донесём! Тебе же ещё дрова колоть и обед варить…
Тогда Стёпа им сказал, что ведро они все втроём нести будут. Согласились. Уцепились за дужку, Степан думал, что у него руки отвалятся, но терпел, потому что ведь сёстры «помогали». А Верка идёт и бубнит ещё:
- Мы, Стёп, тебе тоже что-нибудь хорошее сделаем за это…
И смешно Стёпе, и девками своими гордится, потому как сердобольными растут.
В школу Степан ходит только раз в неделю, чтобы у Лены Ванны взять домашние задания по всем предметам на следующую неделю и отдать ей то, что на этой неделе выучил. Она всех учителей обойдёт, отдаст им Стёпины тетрадки и новые задания возьмёт. Все же понимают, что на нём целый дом с детским садом в придачу. Но младших в школу Степан каждый день за руку ведёт и из школы встречает. Потом кормит обедом и сажает за уроки. И объясняет, если чего-то не понимать начинают. Свои уроки он в это же время рядом с ними делает.
А совсем маленькие тогда спят: сончас, как в детском саду, для них Стёпа придумал. Иногда кто-нибудь из них просыпается раньше положенного срока. Тогда, не вставая из постели, робко спрашивает у Стёпы:
- Можно уже вставать?..
- Спи ещё!- кричит Степа.- Галька по письму пока не сделала!..
Маленький ворочается, ворочается в кровати, потом снова пищит:
- Стёп! Я писить хочууу…
- Ща приду,- отвечает Стёпка.
Приходит с горшком, подставляет его «страждущему» и, пока тот нужду справляет, приговаривает:
- Пыс-пыс-пыс… Давай быстрей! Мне ещё географию читать надо…
Когда с работы приходит мать, Степан выгоняет всех детей из комнаты. Она же устала: весь день на людях. И кормить её начинает. А пока она ест, Степан перед ней делает отчёт за весь день: сколько денег потратил, кто как вёл себя, кто дрался, что в школе сказали хорошего или плохого. Потом - молчит. Долго. Пока мать сама не спросит:
- Ну, на завтра сколько?..
Степан достаёт хозяйственную тетрадь, толстую, что мать с работы принесла, и точненько говорит ей, что завтра купить нужно.
У матери всё под контролем:
- Чтооо? Какие ещё тетради по арифметике? Мы ж месяц назад полста штук взяли!..
- Ну, хоть две… У меня по биологии закончилась и у Витьки по математике…
Мать у них добрая. И великодушно соглашается.
После хозяйственных разговоров они вместе со Степаном делают большую работу по дому. Это чтобы назавтра ему поменьше одному с детворой надрываться. Маленькие в это время читают – им Стёпа так приказывает, и ослушаться его они не могут, конечно.
После того, как мать со Стёпой управятся, они молча идут в большую комнату. Мать несёт на руках Егорку. За ними гуськом тянутся все остальные.
Садятся все на диван и рядом. И начинают смотреть телевизор.
И смотрят до тех пор, пока у Стёпки глаза закрываться не начинают. Тогда мать командует:
- Всё. Выключаю. Степану завтра вставать рано. Все спать.
Народ внутренне негодует, но бунта никто не поднимает, потому что Стёпа в семье главный. Это всем понятно.
Когда уже угнездились по кроватям, кто-нибудь из маленьких прохнычет:
- А скааазку?..
Мать тут же прицыкнет:
- Ща кому-то на заднице сказку страшную пропишу!..
Стёпа, уже полусонный, идёт к детям, ложится рядом на предусмотрительно приготовленное для него место. Ложится, утыкается носом в детские волосики, обнимает маленьких и начинает журчать им в полусне про молочные реки и кисельные берега, про королей и королев, которые живут на берегах тёплых морей и бед никаких не знают. Он же понимает, что сказка детям нужна – не могут дети без радости расти, не вырастут, так и умрут маленькими старичками.
Когда младшие сопеть начинают, ритмично и в унисон, Стёпа встаёт осторожненько, чтобы детей-то не побудить, уходит к себе на кровать. И проваливается. И даже снов не видит. Потому что нет у него времени на сны: вставать же завтра рано. А у него – семья… Дети…
… А сегодня что-то вот раньше положенного управился. И присел у окна мать с работы дожидаться, пока маленькие по первому снежку во дворе резвятся.
Глянул за окно: мать в калитку проходит и мужик за нею. Ну, точно! Не иначе как нового «папу» привела!! Стёпа срывается со своего места, босой выскакивает на крыльцо и оттуда, прямо через весь двор кричит ей:
- Ма-а-а-м-а-а-а! Не выходи больше замуж!! А не то я от тебя уйду и детей заберу с собою!!!
|