Душная пелена вечной маски

Это была самая тщательно спланированная встреча из многих других возможных. До ее заветной странички, Иван отверг сотни других, он был строг и придирчив. Ко всем кандидаткам предъявлял высокие требования, любое подозрение на скрытый изъян мгновенно вышвыривало участницу из колоды внимательного рассмотрения. Высокие горы песчинок из часов нападали свидетелями срока , которому был посвящен обряд поиска. Иван искал для себя спутницу, пару, человека способного поделить его жизнь на пустое до и радостное после. Взамен избранница могла заполучить пылающее, безутешным пламенем предвкушения любви сердце, простого районного библиотекаря.

К своим рабочим обязанностям Иван относился с рьяным проявлением ответственности, стараясь не просто формально выдать н-ное число книг на руки, или получить примерно такое же число обратно, перед этим изучив книги на предмет возможных повреждений, проверив их состояния, а сделать это с выдающимся прилежанием. К слову это ему удавалось, и даже личные завистники (да были у него и такие) с неохотой соглашались, что поддержание простой, традиционной библиотеки на плаву в эпицентре грозного цифрового урагана, полностью заслуга Ивана.

Он любил книги, и чувство было большое, сильное и вирусное. Иван с легкостью заражал путем завораживания людей абсолютно далеких от чтения, или не имеющих устойчивой привычки читать часто, запоем, повсеместно. Когда он начинал говорить о книжном мире, все вокруг приходило в чарующее движение. Он как искусный фокусник, доставал из мистического цилиндра необыкновенные, захватывающие вселенные приключений, драм, детективов, с удивительно реалистичными и глубокими эмоциями. Пухлые стеллажи плотно наполненные примкнувшими к друг другу книгами, как по движению волшебной палочки, становились порталами в лабиринты иных, будоражащих сознание историй. Но сейчас, обычный библиотекарь, с необычным даром больше не хотел быть одним, пустота близкого отсутствия родной души корябала его изнутри, и мучила.

Он жаждал выхода нового тома, идеального приложения  к его в чем-то пыльной, в чем-то рутинной жизни, и кажется небесная типография начала печать. Надо сказать Ивана не сильно интересовал набор фото обращений видов объекта направленных поразить внешним видом , но Ивана чутко волновал возможный интерфэйс. Как жаль, что далекую анкету из хитрой неосязаемой паутины, нельзя было взять в руки, на ощупь проверить виляющий почерк, почувствовать ароматы, запахи окружавшие и сопровождавшие написанное, только сухое подмигивание стандартного шрифта с листа монитора. Но Иван был сегодня решителен, припертый к стенке одиночеством невыразительных ночей, невысказанностью внутренних требующих диалога переживаний, он принужден был действовать. Из сердца, в мозг, от мозга к правой руке пошла команда Enter. От анкетных данных начался переход на личную встречу, если хотите этакий наскок в первое свидание, а там как получится, может первое, а может единственное. Иван был готов к любым видам маневров.

Мясорубка стремительного времени с хрустом перемолола первые неумелые и несмелые часы их знакомства. И вот уже куполом над ними распростерся вечерний шатер летнего ресторана. Самый дальний столик, у которого обильный яркий, блестящий все заливающий свет, падающий на сцену и зону для танцев рядом, почти рассеивается до интимного полу-бледного. Ее звали Мария, она попросила называть ее Марьей. Ее хрупкое тело вплотную обвивало фиолетовое платье, каштановые волосы даже на расстоянии обратной стороны стола не щадили воображение Ивана благоуханием шалфея , сандала и тропическими нотами принесенными морским бризом. Марья поразила его самые высокие ожидания, наигранные на струнах фантазии, передав ему бумажный вариант своей анкеты на тонкой, гладкой бумаге, прохладной на ощупь и чем то напоминающие самый нежный лепесток цветка. Она извинялась, и сообщала, что с момента заполнения той далекой, виртуальной анкеты, в ней и с ней произошли пустяковые изменения, но было бы нечестно о них не сообщить.

Иван плыл в сладкой неге свидания, мысли и эмоции , его и Марьи начали складываться в правильный, общий пазл, рамку этого пазла изящно стали занимать первые впускающие друг в друга элементы, отношения выкладывали волшебный силуэт. Было сказочно, если бы не одно но…
Те самые невообразимые волосы, ниспадали из-под плеч из под небольшой женской шапочки, похожей на расплющенный берет, увенчанной крохотным узором, напоминающим цветочный бутон, а с шапочки до горбинки носа падала плотная сетчатая вуаль. С этим элементом Марья выглядела не старомодно, не устарело, она была похожа на прошлое, ускользнувшее повсеместно, но задержавшееся, осевшее в ее чертах. И это не то что смущало Ивана, он был библиотекарь не только по профессии , но и по состоянию, он видел в одежде и прочих аксессуарах лишь переплеты, его тревожила реакция случайно их окружающих людей. Случайные задержанные на их паре взгляды, лукавые, косые и нагло вперенные. Кто-то излучал их от скуки, кто-то в целях шаловливого любопытства, или даже насмешки. И капал с ложки деготь в мед первой встречи.
Свою начинающую, но пока не состоявшуюся половину, Иван провожал плохо освещенной аллей, в кронах деревьев колдовали юные ветерки, густая зеленая трава прилегла по сторонам монументального каменного бордюра, в небе посмеивались о своем, о межгалактическом, наблюдатели-звезды, там же молодой месяц был сдержан и мало эмоционален. Нелепый , подвыпивший прохожий попросил закурить, и  быстро отпрянул взглянув на них, позабыв о существе просьбе и даже о мотиве.
У громоздкой кабинки подъезда дома Марьи, они прощались. Сквозь вуаль блестели веселые точечки глаз, взволнованное дыхание было обращено к Ивану, он аккуратно с тончайшей осторожностью ,как антикварную бесценную вазу, приобнял ее, она поддалась всем телом на встречу и подарила Ивану теплый, выразительный поцелуй. Перед расставанием он долго, настойчиво держал ее руку, пока она не выпала из его рук, оба удалились.

Путь домой Иван умышленно затянул, соки его эмоций перерабатывали страсти минувшего свидания. Вот только вуаль, вот только постоянное вторжение постороннего внимания. А вдруг там в глубине , за вуалью пошлые сцены, вечное шипение сковородок, бытовые залпы по ларцу где в матрешке - заяц, утка , яйцо,- ранимая душа .Зайдя в коридор, своей квартиры, включив свет, Иван к удивлению заметил, что в трепете расставания забыл опустить забрало, и так шел обратно беззащитный, доступный, но то что раньше должно было серьезно расстроить, сейчас только позабавило, он расстегнул ремешки на шлеме , стянул его через голову, поставил на табурет и сразу без ночных церемоний отправился спать. В ту ночь от подушки пахло шалфеем и сандалом, будущем и страстью.