Ч.2. Зайкино счастье. Глава 13. Зов о помощи.

 
 
Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.


Сейчас перед ним лежало письмо Марины, и он не знал, что делать. Но делать что-то нужно было обязательно. Что же делать? Ехать сейчас к ней? Если её кладут на операцию, то с кем остается Эдик? Значит, нужно его забирать к себе. А он понятия не имеет, как обходиться с ребенком такого возраста.
Решил вначале поехать к ней. В гастрономе купил целый пакет апельсинов и две бутылки сока, и отправился в клинику. В регистратуре попытался узнать о ней. Он не знал, сменила ли она фамилию или нет. А фамилии Иннокентия он не знал. На всякий случай, указал ее прежнюю фамилию. Ему ответили, что к ней сейчас нельзя, она находится в реанимационном отделении после операции. Попросил передать ей передачу, а сам отправился по адресу, который был на конверте письма Марины.
Квартира ее оказалась на окраине города в панельной хрущевской пятиэтажке. Явно они с Иннокентием жили не здесь. Значит, эта квартира досталась ей после развода.  По лестнице поднялся на пятый этаж, позвонил в дверь квартиры №19. Как он и предполагал, дома никого не оказалось. На его звонок вышла соседка.
- Здравствуйте, вам кого?
- Здравствуйте… Понимаете, Марина сейчас в больнице, а я узнать насчет Эдика?
- А вы кто такой?
- Я бывший муж Марины, отец Эдика.
Соседка подозрительно посмотрела на незнакомого мужчину.
- Документы у вас с собой?
- Да, да, пожалуйста, вот паспорт.
Женщина внимательно посмотрела на подозрительно новый паспорт Николая, сверила оригинал с фотографией.
- Да, фамилия вроде совпадает. Но мне Марина никогда ничего не говорила о вас. Эдик сейчас у нас. Вернее, сейчас он где-то на улице, гуляет. Марина просила присмотреть за ним, пока она в больнице.
- Я хотел бы забрать его к себе.
Женщина покачала головой.
- Без разрешения Марины я не могу его отдать вам. Сами понимаете.
- Да, да, конечно…
- Завтра я поеду её навестить и тогда спрошу у нее. А без её разрешения… нее… А вы пойдите, пока с ним поговорите. Он во дворе играет с мальчишками.
Николай распрощался с женщиной и вышел во двор. Во дворе бегало человек десять мальчишек. А кто из них Эдик? К своему величайшему стыду, Николай даже не смог узнать сына. Корил он себя последними словами. Нужно будет еще навестить Марину, может удастся с ней поговорить и тогда уже ехать снова к соседке и решать вопрос о переселении Эдика.

С полной неудачей Николай вернулся домой, полный тревожный мыслей. Что ему делать? Как тут быть?  Единственный человек, который мог бы ему что-то дельное посоветовать – это была Зоя. Но она где-то далеко. И с какими глазами он будет обращаться к ней после всего, что он сделал с ней? Можно, конечно, позвонить, глаз по телефону видно не будет, но все равно. Нужно позвонить. Если даже пошлет… И разговаривать даже не будет, ну что же… заслужил.
Несколько дней подряд по вечерам пытался дозвониться до неё, но телефон домашний упорно не отвечал. Номера мобильного (наверняка у нее уже есть) он не знал. И, наконец, на четвертый день трубку подняли.
Николай услышал в трубке знакомый голос. И сердце пропустило несколько ударов.
- Я слушаю Вас.
- Зоя это ты? Как хорошо, что я тебя застал. Здравствуй, Зоенька!
- Николай?
- Да, это я. Милая, прости меня ради Бога. Я так виноват перед тобой. Когда я там в катакомбах увидел за твоими следами завал, понял, что ты погибла вместе с похитителями. Я себе места не находил, казнил себя. Прости, дорогая.
-Постой, постой! Больше ты мне ничего сказать не хочешь? Только то, что подумал о моей гибели?
- Нет, не только. Самая большая моя вина в том, что я проиграл тебя…
-Проиграл и тихонечко слинял с места преступления, так?
- Да, я смалодушничал. Казни меня за это. Но большей казни, чем я сам себя казнил это время не найдется на белом свете. Каюсь и стою перед тобой на коленях.
- Ты, знаешь...А мне это совсем не надо. Было время, когда я переживала, были бессонные ночи, но всё проходит и это прошло. Я повзрослела и поняла, что чем больше делаешь добра человеку, тем больнее будет расчёт.
- Я понимаю тебя и понимаю, что нет мне прощения. А жизнь уже меня наказала за это. Неделю назад я похоронил свою бывшую жену. Я тебе, кажется рассказывал, что был женат, а когда увлекся картами, то она ушла от меня к другому. У нас есть сын. Ему седьмой год. С новым мужем она развелась два года назад. Я ничего о них не знал. А тут получил письмо, что она умирает и просила позаботиться о сыне. И вот я теперь остался с ним. Понятия не имею как обращаться с ребенком такого возраста. Он еще дичится меня и все время плачет о матери.
- Даже не знаю. Николай, что тебе и посоветовать. Мне помнится, когда жили с тобой мне очень хотелось иметь ребёнка от тебя. Но ты всё время отмалчивался.
- Я позвонил тебе, потому что ты у меня единственный человек, который у меня остался, с кем я могу посоветоваться. Эх, Зоя, Зоя, как же я был не прав, как я не ценил наши с тобой отношения. Если бы можно было все вернуть…
- А ты знаешь, я рада, что всё так случилось. Не дай Бог у нас был бы ребёнок, а меня похитили бы, и что дальше? Даже боюсь об этом подумать. Видимо, Бог меня оберегает как-то по-своему не даёт совершить неправильный поступок. Ну, я могу тебе посоветовать: учись жить, Николай, не только для себя, для своего удовольствия, но и научись, в конце концов, жить для других, для своего же ребёнка. Это же твоя кровиночка. Осмысли и полюби его, как любишь сам себя, и он обязательно это почувствует и примет тебя, как родного человека. Ведь ты ему сейчас и мать, и отец.
- Я понимаю, ну что ты можешь посоветовать, что сказать? Но мне хотелось “поплакаться в жилетку” дорогому мне человеку. Нет, не вышло…Знай, что ты была и остаешься для меня самым дорогим человеком.
- Ладно, Зоя обо мне хватит говорить Тётя Даша сказала, что ты ездила в Германию. И там есть человек, который на тебя имеет виды. Ты там замуж не вышла?
- Нет, не вышла. Там живут мои друзья. Они пригласили погостить, и я согласилась. Но визит был прерван, так как умерла бабушка, и мне пришлось срочно оттуда уехать.
- Прими мои соболезнования. Я же помню, как ты любила бабушку, как она была тебе дорога.
- Спасибо, Николай. Да она была мудрым человеком... Земля ей пухом…
Некоторое время оба молчали.
- Зоя, я хотел тебя спросить. Уезжая в расстройстве и впопыхах, я оставил там в тумбочке свою печатку. Ты не знаешь, она еще жива?
• Знаю... Нет её у меня. Она нашла своего хозяина.
• ???
• Понимаешь... Это трудно объяснить, но я постараюсь кратко рассказать тебе маленькую историю происхождения этой печатки. Оказывается, эта и две других, таких же печаток, принадлежат по праву одной немецкой семье. Когда я в катакомбах нашла вещи мёртвого немца, то там была печатка. Этого немца приехали хоронить его родственники и я передала им печатку. они обрадовались и рассказали, что вторая бесследно исчезла во время войны. И когда я им показала ту, что хранилась у тебя, они признали в ней пропажу, и я им отдала. А третья была на руке у старшего немца, сына того, убитого в катакомбах. Вот такая история приключилась. И я нисколечко не жалею, что отдала её.

- Да, в принципе ты поступила правильно… Но как же мне теперь быть? Я ведь собственной жизнью поклялся, что сохраню печатку и верну хозяину, нет… вернее, тому, кто мне ее дал…
- Этого я не знаю. Могу только дать адрес настоящего хозяина. Пусть он с ним разбирается. Ведь та печатка была отобрано конвойным у пленного немца.

• А толку с того? Печатку не вернуть, и зачем лишние разговоры? Ладно, как-нибудь выкручусь. А тебе спасибо за наш разговор. Рад был услышать твой голос. Удачи тебе и счастья.
- Спасибо. Только что-то моё счастье никак меня найти не может. Всё блуждает где-то за синими морями. Надеюсь, что и у тебя всё сложится, найдёшь женщину, которая поможет в воспитании ребёнка. Теперь много одиноких женщин, которые хотят иметь семью.
- Погоди, еще не вечер. Найдешь ты свое счастье. А ведь могло оно быть у нас с тобой одно на двоих.
- Что говорить о том, чего нет?
- Такой женщины как ты, мне больше не найти. А других мне не надо…
- Да, я знаю, Николай. Белый говорил, что за меня чеченцы дали бы хорошую сумму денег, которой хватило бы погасить все твои долги. Так что я особенная, дорогая женщина. Благодаря тебе теперь я знаю себе цену.
- Лучше бы я тогда поставил не на тебя, а на свою жизнь...
И Николай первым повесил трубку.

продолжение следует