В обед Михаил вышел на улицу, возле отдела, прошел несколько шагов по аллее, и присел на лавочку. Хотелось просто забыться, от кабинетной духоты, выдохнуть бюрократическую пыль, и набрать в легкие чистейшего городского, насквозь пропахшего выхлопными газами, и дымами промышленных предприятий – воздуха.
- Михаил, - кто-то окликнул его. Михаил оглянулся. К нему подошел и сел рядом мужчина, в очках, с заметным даже сквозь одежду, брюшком.
- Михаил, - повторил он имя, - привет! Я эксперт-криминалист. Забродин моя фамилия. Тут Нечаев, твой начальник звонил, сказал, что ты там в какой-то потусторонней хиромантии запутался. И надо бы с тобой поговорить, размагнитить твои чакры. Не волнуйся, я не агрессивный. Со мной, как с Господом Богом можно, всё начистоту. Никуда, дальше моих ушей это не уйдет. Так что у тебя стряслось?
Михаил молчал.
- Ну, чего молчишь?...Давай я тебе помогу. Тебе в руки попала сторублевая купюра. Так? Как она к тебе попала, это не мое дело. Из-за этой купюры сильно пострадала женщина. Так?...Хозяин этой купюры скоропостижно ушел в мир иной? Михаил, что еще?
- Ну,…- задумался Михаил.
- Ну, ну. Сказал «Ну», говори и дальше. Где эта купюра?
- А купюры уже нет, всего скорее.
- Как нет?
- Я отдал жене. Купюра была порвана, причем состояла из двух половинок разных купюр. На ней было написано «Звездочка моя ясная». Это была память о жене Лазерсона.
- Лазерсон, это тот мужчина, который умер?
- Да. И мы предполагали, что это он избил сестру-хозяйку, чтобы вернуть свою сотню.
- Та-ак, а если не он, то кто тогда избил?
- Я не знаю. Вот концертный директор Лазерсона, присутствовавший на похоронах, отзывается о нем, как о высоконравственном и порядочном человеке. И, что он мухи не обидит. Но при нем ведь были два телохранителя.
- Телохранители? – Неподдельно удивился криминалист. – Ну, а сотня то твоя где?
- А, я ее жене отдал. Она ее склеила, и отнесла в супермаркет.
- Так она, если я тебя понял, из двух разных сотен? Как ее взяли?
- А, ничего – взяли. У жены, да не взяли бы. И в супермаркете дважды в смену инкассация. А в банке все такие некачественные купюры подлежат уничтожению.
- В общем, с купюрой мы, так и не увидев, распрощались.
- А, одна купюра была серии «ет», или «еж», или «ек», точно не помню. Перед смертью Лазерсон назвал серию.
- А в серии купюр бывают заглавные буквы и прописные?
- М-м, вот этого я точно не знаю. – Отрицательно мотнул головой Михаил.
- Это всё?
- Да, всё. А, да, жена Лазерсона умерла двадцать один год назад.
- Так, Михаил, брат мой любезный, дай-ка мне твой номер телефона, чтобы, если что, я с тобой мог созвониться.
Михаил продиктовал свой номер, криминалист записал его себе в телефон.
- Ну, ладно, я пойду. Ты, парень, не отчаивайся. В твоей жизни подобных загадок будет еще предостаточно. А сейчас сделай десять медленных глубоких вдохов и выдохов, расслабься, и иди на работу. Договорились?
Михаил, улыбнувшись, согласно кивнул.
Где-то через час раздался телефонный звонок. Имя звонившего не определилось.
- Алло? – Спросил Михаил.
- Алло, Михаил, это Забродин, криминалист. Мы с тобой недавно на скамеечке беседовали. Так вот, слушай меня, боец невидимого фронта, внимательно. У меня на экспертизу часто поддельные купюры приносят, поэтому рука уже набита, что и как проверять. Так вот, серии купюр «ет», «еж» и «ек», которые ты мне назвал, во всех конфигурациях сторублевых банковских билетов - все выпущены совсем недавно. Понимаешь меня?
- Не совсем…
- Не совсем… Вот, следи за руками, жена Лазерсона умерла двадцать один год назад. Так?
- Так.
- А двадцать лет назад, мой молодой Пинкертон, сотен данных серий еще в помине не было. Понимаешь?
- Понимаю.
- Ничего ты не понимаешь. Зачем, скажи, тогда выдавать порванную сотню, за память о жене? И зачем калечить ни в чем неповинную женщину?
- И что это значит? Он сошел с ума? Так не похоже было.
- Воот, Михаил, воот, я тебе информацию сгрузил, а теперь ты своими мозгами шевели. Соображай, мысли.
- Да в какую хоть сторону мыслить-то?
- Все-то тебе разжевывать надо, да по полочкам разложить. Судя по всему, что вокруг этой бумажки творится, можно предположить, что это какой-нибудь код.
- Код из одних цифр сейчас даже в социальных сетях не пройдет.
- Михаил, а если предположить, что каждая цифра обозначает какую-нибудь букву, причем, если попадаются две одинаковые цифры, то вторая такая же цифра будет обозначать уже другую букву.
- То есть, на купюре семь цифр – это код логина? А на второй – пароль входа?
- Молодец, ловишь на лету.
- Нет, не подходит.
- Чего не подходит?
- Семизначные логины и пароли не принимаются. Минимум, должно быть восемь знаков. Причем, пароль должен быть буквенно-цифровой.
- Михаил, ты прирожденные следак. У тебя опосредованное мышление. Тогда другой вариант, предположим, что каждая цифра на купюре чего-то да обозначает. Например, первые две цифры, это название страны, еще две цифры – это наименование банка, в той стране, ну, дальше – пароль и логин, и пароль подтверждения операции.
- Так купюры-то было две?
- Михаил, свет мой батькович, значит – два банка.
- Так это сколько же должно быть денег, чтобы разложить их в разных странах, разных банках? Это же обычный музыкант!
- Да, Михаил, да. Вряд ли какой-нибудь рядовой музыкант это потянет. А вот если он используется в качестве чьего-нибудь кошелька. Ну, понимаешь, кто-то не хочет афишировать свой капитал, и берет для этого человека, к которому безграничное доверие. И вот этот человек-кошелек оформляет все банковские счета на себя, спокойно живет, работает. Но, когда это потребуется, выполняет финансовые расчеты. Естественно, что это не бесплатно. У твоего Лазерсона были родственники?
- У него в США дочь и внук.
- Вот!... Вот всё и срослось. Доверяй-доверяй, но держи руку на пульсе. Чтобы этот Лазерсон никуда не взбрыкнул, его семья как бы гарант, что он так не поступит. Ну, вот, Михаил, я тебя просветил духом гипотез и открытий. А дальше ты уж как-нибудь сам. Ко мне еще есть вопросы?
- Вопросов нет, - задумчиво ответил Михаил, и связь разъединилась.
- Вот ничего себе! - проговорил Михаил, сидя один в кабинете. Его сосед Веселов куда-то после обеда исчез.
Так он сидел какое-то время, складывая и раскладывая мысли в своей голове, пока новый телефонный звонок не вывел его из состояния задумчивого равновесия. Звонила жена Валя.
- Алло? Миишь, а ты ругаться не будешь?
- А что случилось?
- У меня в кулинарии сменщица попросила ее на пару часиков подменить.
- Валь, ну, какое «подменить»? У тебя же бок, температура!
- Ну, Мииш, я так и знала, и не хотела поэтому тебе звонить. Надо было человека отпустить. Я уже почти закончила. Сменщица пришла. Сейчас пойду домой. Сегодня не очень так болит. Да и покупателей немного.
- Валь, я за тебя переживаю. Ты даже не представляешь, как переживаю.
- Миш, так я тебя за это и люблю, что ты за меня так переживаешь. Слушай, тут женщина приходила. Сказала, наконец-то я вас нашла. Мол она работает кассиром, в супермаркете, а я ей склеенную сотню когда-то подсунула, да еще из двух разных половин. И вот она говорит, я эту сотню с тех самых пор и храню. Я вас отлично запомнила. Заберите-ка вот свою сотню обратно, а мне дайте пирожков. Миш, я ей на все сто рублей наложила пирожков и еще один пирожок сверху, ну, в качестве извинения. Миш, я правильно сделала, по-человечески?
- Валь, я не совсем понял, что за сотня?
- Миш, ну та «Звездочка моя ясная». Миш, я хорошая девочка? Или мне ее здесь в кассе на новую поменять?
- Нет! Валь! Ни в коем случае не меняй! Ты не просто хорошая девочка! Ты замечательная девочка! Ничего только не меняй! Ты волшебная девочка!
- Миш, а ты меня любишь?
- Валь, ты даже не представляешь, как сильно я тебя люблю!
- Так я домой пошла?
- Нет, Валь! Жди меня в кулинарии! Я скоро буду!
Конец.
Спасибо за чтение.
|
