Аля Хатько и Олег Вайнтрауб.
Прошла неделя с той ночи, как я стала матерью. Матерью, но без ребёнка. Я тосковала по ночам, слёзы душили, так как я не давала им волю, как не давала себе воли кричать, когда было так больно. Я только крепче сжимала зубы. Сжимала так, что сводило челюсти. Чувствовала душой, что тут, что-то не так. Я же ясно слышала, как ребёнок заплакал. Значит, родился живым. Но отчего же он тогда умер?
Я верила всегда своей бабушке. Ведь она была справедливой и умной женщиной. Но почему она теперь так старательно отводит глаза, как только я вопросительно смотрит на неё?
На 8 марта приехала мать и привезла подарки. Но видела, что не радуется дочь ничему: ни гостинцам, ни подаркам. Только Евгения Сергеевна вела себя неестественно, очень суетилась. Чувствовалось, что она явно не в своей тарелке.
Мы были втроём, но каждая сейчас находилась в каком-то своём замкнутом мирке. Вскоре мать засобиралась домой, обняла меня и я смахнула с её ресничек прозрачную слезинку.
- Поверь мне, доченька, что у тебя всё будет хорошо.
- Уже не будет, мама….
-Да, что же ты такое говоришь, радость ты моя! У тебя вся жизнь впереди. Я договорилась с директором, он соберёт педсовет. И возможно они договорятся там, что проверив твои знания, переведут тебя в следующий класс.
- А мне всё равно, - бесцветным голосом прошептала я.
Мать в расстроенных чувствах уехала, на прощание о чём-то пошептавшись с Евгенией Сергеевной.
Незаметно наступил май. Весна была в том году ранняя, природа каждый день дарила людям свои сюрпризы. К 9 мая уже полностью оделся в изумрудный наряд лес, в городе расцвели тюльпаны. Я уже сама ходила гулять. Молодость брала своё, молодое тело с каждым днём наливалось силой, как наливаются растения весенним соком.
Стала чаще улыбаться. Только читалась в моих глазах затаённая грусть. Может потому, что стала на целый год старше? А может потому, что нет-нет, да снилась ночами маленькая девочка в розовом бархатном платье, с такими же розовыми бантиками в длинных косичках? И сколько я её ни звала, девочка не отзывалась на мой клич, она была, словно глухая. И тогда в слезах я просыпалась и до утра уже не смыкала глаз, вспоминала каждую чёрточку, каждую складочку на этом розовом платьишке. Я точно знала, что глаза у малышки были такими же голубыми с длиннющими ресничками, как и у меня самой. Если бы встретилась на улице, то непременно узнала бы свою кровиночку.
Потом спохватывалась, что преувеличиваю. Ведь моей дочери было бы всего два месяца, а снилась вон какая большая! Не меньше годика. И глазки её я не могла толком рассмотреть.
К концу мая мать просила приехать, чтобы решить с переводом в следующий класс, и я начала собирать свои немудреные пожитки.
Уже перед самым отъездом, бабушка пригласила присесть на дорожку.
- Анжела, а почему ты не носишь тот медальон, который я тебе подарила на твоё пятнадцатилетие? Дедушка очень хотел, чтобы эти медальоны, которые он привёз, носили женщины нашего рода. Говорил, что они приносят счастье.
- Я носила всё время, бабуля, его, но… когда случилось… это… я …сняла.
- Так надевай снова, и начинай новую жизнь, внученька.
Так я и сделала. Теперь этот медальон был всё время на мне.
продолжение следует.
