С детства. В тысяча девятьсот семьдесят втором мне было двенадцать. Я со своей большой семьёй жила на окраине Нуэвитаса. Провинциальный маленький городок в колониальном стиле расположен на берегу залива, соединяющегося с океаном узким, шириной до четыреста метров, и длинным, почти в десять километров, проливом. В связи с этим местность всегда представляла интерес для моряков, желающих переждать непогоду.
Среднегодовая температура воздуха + 25,5°С, засушливый сезон длится с октября по апрель, дождливый — с мая по сентябрь.
Считается, что именно в районе будущего города высадился Христофор Колумб во время своей первой экспедиции в ноябре 1492 года — тогда нога европейца впервые ступила на остров Куба.
Поселение Нуэвитас было основано в 1775 году с появлением здесь плантаций рабов, в 1828 году перенесено на нынешнее место, получило статус «город» в 1886 году.
После Кубинской революции 1959 года здесь началось развитие промышленности. С помощью СССР был построен завод Fábrica de Fertilizantes "Revolución de Octubre" по производству азотных удобрений. Целый жилой район из панельных четырехэтажек, недавно возведённых домостроительным комбинатом, занимали русские специалисты с семьями. Их окна смотрели на наш древний дом в колониальном стиле, крайний на старой улочке, поднимающейся вверх, к центру города.
Несколько поколений кубинцев жили в таких постройках. Уходящие вглубь анфилады комнат, тёмные закоулки со старой мебелью: диванчиками, лежанками, этажерками, стоявшими здесь с незапамятных времен. Помнившими ещё американских хозяев. Вместо дверей разномастные занавески. Окна без стёкол, лишь деревянные жалюзи, защищавшие от ветра и ливней. Большая веранда вдоль всего дома, на ней кресла-качалки, столики. Пепельницы повсюду.
Здесь я выросла, среди неспешной жизни, без суеты. Несмотря на развитие промышленности, местные не очень стремились работать, трудились на производстве в основном мужчины. Женщины в меньшинстве своём были заняты в образовании, здравоохранении. А в большинстве – проводили время на веранде в креслах-качалках, покуривая, переговариваясь с соседями:
– Oye, Chiquita, cómo estás? (Эй, девушка. Как дела?)
– Еsta bien! (Хорошо!)
Волосы накручены на огромные бигуди. Это причёска такая. Также неспешно делалась домашняя работа.
Я жила с дедушкой, бабушкой, мамой, отцом, старшими братом и сестрой. Ещё одна сестра, ей уже двадцать два, отучилась в университете в Союзе, вышла замуж за русского. Русскую речь в нашей семье понимали, немного даже говорили по-русски.
Я училась в школе. Мечтала стать певицей. Красивой и знаменитой. Чтобы парить на белоснежной яхте над океаном и петь:
«Guantanamera,
guajira guantanamera.
Guantanamera,
guajira guantanamera» (Девушка из Гуантанамо…)
И что бы ветер развивал мои волосы!
На деле я была довольно неказистым подростком, метиской с чёрными глазами, обычными чертами лица, жидкими волосами. Но всё равно, стоя на веранде, подставив солнцу и ветру лицо, я представляла себя знаменитой и неотразимой, воспевающей Кубу: «Cuba, qué linda es Cuba!» (Куба, как прекрасна Куба!)
Кстати, многих кубинцев, которым уже за пятьдесят, очень удивит, что самая известная кубинская песня «Куба, как ты красива, Куба», которая постоянно исполняется и на острове, и за его пределами, была написана на берегу Чёрного моря в российском городе Сочи.
* * *
«Совьетики» встретили новых соотечественников, прибывших из Союза. Расселялись, знакомились. Мне с веранды была видна суета на русской территории.
Я заметила девочку, примерно моего возраста, играющую на зелёном газоне с маленькой рыжей собачкой в голубом самодельном ошейнике. Незнакомка была белокожей, не загоревшей, с блондинистым высоким «конским хвостом», из-под которого выбивались светлые кудряшки. Прямо Белоснежка какая-то! Пёсик подпрыгивал, девчонка хлопала в ладоши, смеялась.
– Ты кто? Как тебя зовут, Рыжик?
– Это Марипоса. Бабочка по-русски. Это наша собака.
– Привет, ты говоришь по-русски? Как тебя зовут?
– Говорю. Совсем немного. А понимаю всё. Я Марсья, живу в этом доме.
– А я Алиса! Мы въехали в дом напротив. На третьем этаже наша квартира. Будем соседями. Ты первая девочка, которую я здесь встретила. Давай дружить, Марсья?
– Еstá bien! (Ладно) Я буду звать тебя по-испански: Алисия.
– Договорились!
Так началась наша дружба. Новая знакомая, несмотря на ангельскую внешность, была сорванцом и непоседой с вечно сбитыми коленками. Среди русских детей самая старшая, пятиклассница, хотя пятого класса в местной советской школе не было, только начальные с первого по четвёртый. Пока решались вопросы отъезда на Кубу родителей, девочка выросла. Пришлось обучаться самостоятельно, сдавать экзамены экстерном. Но это было ничего! Это было даже здорово! Все члены семей советских специалистов, имеющие хоть какое-то отношение к обучению, занимались с Алисой, которой учёба давалась легко и без усилий. Английскому обучала переводчица. После года такого опыта, девочка знала английский, как родной, в Союзе получала «пять с плюсом».
Очень скоро, мы стали, как говорится, не разлей вода. Ходили друг к другу в гости. Мне нравилась большая квартира из четырёх помещений с мебелью и всем необходимым, которую предоставили семье подруги. Начиналась она с просторного холла, соединённого с кухней. Из него расходились спальные комнаты.
Как на экскурсию в музей, ходила Алисия в наш дом. Бродила по комнатам и закоулкам, здоровалась с домочадцами. Марипоса нас сопровождала. Её рыжая мордаха, казалось, была везде. Уши домиком смешно двигались. Усы шевелились. А пасть растягивалась в улыбке. Стоило чуть замешкаться, как псина подпрыгивала, норовила лизнуть, хотела «поцеловать». Она шалила и веселилась вместе с нами. И вскоре, Алиса привязалась к ней так же, как я.
Надо сказать, что положение Кубы оказалось весьма серьёзным в окружении идейных врагов. В первую очередь Америки. Частенько, по ночам слышались отзвуки перестрелок. Береговую границу, то и дело, пересекали контрабандисты и лазутчики. Это окружающая суровая реальность. Всё совершеннолетнее мужское население имело личное оружие, считалось военнообязанным. При необходимости, показывало готовность отразить удар, помочь в поимке преступников.
Мой девятнадцатилетний брат Мигель тайком, рисуясь, показывал нам пистолет в кобуре, висевшей сбоку под одеждой. Мне не в новинку, а вот Алиска смотрела круглыми от ужаса глазами, открыв рот, на парня, как на бога. Тот млел от такого поклонения.
Так что ночные выстрелы вошли в привычку. Но один раз…. Однажды, всё случилось весьма необычно. Ночью стреляли. Много раз, громко, совсем рядом. Утром Мигель сказал, что ничего не произошло, их никто не вызывал, все спали. Но ведь стреляли!
А потом обнаружилось, что пропала Марипоса. Мы бегали по улицам, громко кричали, особенно я, своим «певческим», поставленным голосом:
– Мари! Мари! Марипоса!
Собаки нигде не было. Никто не кидался под ноги. Не пытался лизнуть в нос.
Алиса, в слезах тоненько пищала:
– Марипоска! Милая Марипоска! Ну, где же ты?
Мы обыскали все, что могли. Заплаканные, пришли к родителям. Те отводили глаза, как-то странно поглядывали. После многих уговоров, призывов успокоиться, нам осторожно сообщили, что ночью была облава на бродячих собак. Это не диверсанты, это собачники, отстреливали свои жертвы.
Горю не было предела. Мы с Алисией, обнявшись, ревели в голос. Родные не знали, как нас успокоить. Пришёл Мигель, и, потрясая пистолетом, повёл меня домой.
На своём крыльце я снова заголосила.
– Тихо! Тише, ненормальная! Слышишь?
Я закрыла рот. Проглотила слёзы. Прислушалась.
Где-то, кто-то пищал. Мы кинулись на поиски. Мигель переворачивал всё на своём пути. Я присела на крыльцо. Писк раздался совсем рядом. Заглянула в тёмную дыру под крыльцом. Туда, куда уползали ночью земляные крабы.
В темноте светились две маленькие желтые точки. Кто-то заскулил. Заплакал. Мигель отодвинул меня в сторону. Просунул свои ручищи под крыльцо. И… достал дрожащую Марипосу. Та тихо поскуливала. Пыталась лизнуть. Голубой ошейник съехал набекрень.
Собралась толпа, окружила парня с пистолетом на боку и рыжей собачкой на руках. Из своего подъезда выбежала Алиска. Мы обнялись. Марипоса лизала нас по очереди в мокрые носы.
– Мари! Милая Бабочка! Теперь ты ночевать будешь только дома! И не лапой на улицу! Ну и напугала ты нас!
После этого происшествия, я ещё больше сблизилась с русской подругой. Марсья, Алисия и Марипоса стали неразлучны. А отважный Мигель вознёсся на пьедестал героя.
