Я Али Аль Азиз - султан Великого Египта. Великую победу
одержал корпус Саида Аль Акрама над войском орды. Еще шли мимо
дворца колонны триумфаторов, как он предстал передо мной с эскортом
из шести воинов.
- Спаситель,- в сердцах, я обнял его, - Будь теперь всегда со мной , -
тихо шептал, чтобы не слышала четверка ближнего круга, - Всю власть
отдам, только не покидай.
Но взглянув в глаза, понял, все знает. О преступлении моем, под
влиянием ближайших сподвижников. Погубил своими руками того,
кто много лет держал на плечах хозяйство Великого Египта, а теперь
организовавшего защиту страны от страшной беды.
Слишком много пришлось дать ему власти, стал опасен. Судьба
визиря Ахмата Аль Мансура была предрешена заранее. Как стало известно
о победе в сражении, по моему приказу его вызвали во дворец. Чтобы не
вызвать опасений, я велел ближнему кругу: казначею, начальнику войска,
которого, при нашествии, пришлось отстранить от командования, в пользу
визиря, мюрибу – повелителю воды и сборщику налогов оставаться дома.
Мы были одни в палате. Я восхищался тем, что он организовал
спасение страны, и спросил, что еще нужно сделать, для процветания
государства. Он ответил, что нужно удалить от власти весь ближний круг и
заменить их честными и порядочными людьми, которые ему известны.
Я понял, что отдавать полученную власть визирь не собирается.
Наоборот, хочет преобразований, при которых я никакой роли в управлении
страной играть не буду. Стану декоративной фигурой правителя, не более
того. То, что эти четверо воры и мерзавцы, я и так знал, но привык к ним,
как к привычному злу, от которого черпал поддержку и уверенность
в завтрашнем дне. Они знали, что без меня, ждет гибель и усердно
подпирали мою власть.
Ни с чем не сравнимо чувство властителя, великое ощущение
могущества, с которым встаешь и засыпаешь каждый день. Возможно, это
самообман, но какой славный. А визирь захотел меня лишить этого
наслаждения.
Я предложил разделить трапезу. Он не мог отказаться.
Все было готово заранее. Мы подняли чаши с прохладительным, и я
с ужасом видел, как он медленно осушает свою. Я заверил его, что
согласен с переменами и отправил домой. Знал, что до утра ему не дожить.
Когда доложили о смерти, охватил страх. Стало ясно, что Саиду Аль Акраму
нужно дать все, что обещал визирю. И от друзей пора избавляться, и от
власти. Зачем же было убивать Ахмата Аль Мансура? Что толкнуло
меня на это? Только страх.
А теперь, когда обнимаю победителя в сражении, этот страх
становится все сильнее.
- Удали своих прихлебателей, - тихо отвечает Саид,- Тогда
поговорим.
Всех выпроваживаю, остаемся одни. В той же палате, что тогда,
с визирем. Предлагаю разделить трапезу.
- Что ты, повелитель,- усмехается,- Над одной шуткой два раза
не смеются. Мне все известно, - и кладет руку на рукоять сабли.
- Убьешь меня? - наивно спрашиваю.
- Конечно,- заверяет,- Но не сейчас. Поживи пока. Дел
много. Воинов вознаградить. Особенно, мастеров, что создали «мертвое поле».
Китайских инженеров к делу пристроить. Порох в хранилище сложить .
Технику захваченную разместить, много у нас ее теперь. Хоть Византию воюй.
Но сперва, Дамаск отбить, слово, данное сирийцам исполнить. Друзей твоих
под арест взять. Судить по закону, и на плаху. Наместников всех сменить
и туда же. Вызвать во власть деловых, порядочных и честных людей,
которых немало. А ты погляди, напоследок, как жизнь мимо тебя идет.
Как благосостояние простых людей растет. В них вся сила.
- А я указ о передаче тебе всей власти подписал,- пытаюсь,
хоть как-то смягчить участь.
Берет, читает.
- Так тут слово в слово, что Алмату Аль Мансуру, когда
орда подошла,- кладет на стол,- Мягко постелено, но учитель мой с
этой постели не встал. Оставь пока себе. Будет время, возьму.
Я опустошенно молчу. Собирается уходить, но внезапно,
оборачивается.
- Хочу в тебе, повелитель, человека разглядеть,- вдруг
прорезается усталость в голосе, - а не могу. Тварь ты дрожащая.
Я и без указа, уже, правлю. Охрану во дворце на своих воинов сменил.
Патрули из корпуса вместе со стражей за порядком следят. Кстати,
начальник стражи мой большой друг, после того ночного боя, в доме визиря
с двадцатью бандитами, вооруженными с войскового склада. Многое он
тогда понял, и теперь со мной. А четверка эта пусть подергается, сторонников
поищет. Мне их, потом, всех, разом, легче накрыть будет. Прощай,
повелитель,- произнес с горькой усмешкой и вышел.
Я сидел опустошенный и раздавленный. Чувствовал себя
ничем и никем. А хотелось кем-то быть. Саид счастливый человек.
Знает, чего хочет. А я могу лишь попытаться не быть тварью.
С детства увлекался химией. Биологической. Созданием ядов. Надо подойти
к ларцу, отомкнуть его единственным ключом. Какой мерзкий запах.
Вот этот. Достаю сосуд с жидкостью, напоминающей воду. Без цвета и
запаха. Добавляю в чашу с прохладительным. Уход будет безболезненным,
как сон без пробуждения.
Не могу. Не стоит спешить. Совсем нет сил. Проваливаюсь
в сон. Приходит Ахмат Аль Мансур, как в тот вечер. Соглашаюсь
со всеми его предложениями и отправляю домой. Пусть властвует,
возможно, что-то хорошее выйдет. Чувствую неожиданную легкость.
Внезапно, сон прерывается, кто-то за плечо трясет.
С трудом открываю глаза. Вся четверка в сборе.
- Что это, повелитель? - спрашивает казначей и держит
в руках указ о передаче власти Саиду Аль Акраму.
- Указ, - отвечаю, чаша теперь очень кстати. Беру и опустошаю
до дна. Как легко вышло.
- Ты решил от нас избавиться? - встревает сборщик налогов.
- Да,- почему то выходят односложные ответы.
- И что теперь делать? - это мюриб.
- Бегите, - им мой последний совет. Тут в ушах зашумело,
и накрыл мрак.
Но ненадолго. Просветлело. Я видел себя, словно, сверху,
откинувшегося на подушки и встревоженных четверых друзей.
- Умер,- тихо произнес казначей.
- Теперь нам конец,- схватился за голову бывший начальник
войска.
Как я наслаждался их страхом.
- Что делать? - спросил сборщик налогов, непонятно к кому
обращаясь.
- Не паникуйте, - первым пришел в себя казначей, - Надо
срочно собрать государственный совет и решить вопрос о преемнике.
- А Саид Аль Акрам? - спросил Мюриб.
- Он и есть преемник,- ответил Казначей, - Большой власти
не знает. Государство вести, это не корпусом командовать. Знающие люди
ему, по любому, понадобятся. Мы на совете его кандидатуру предложим.
Он это оценит.
Они не понимают, что последние дни на свободе ходят.
Горькая ожидает судьба. Но по заслугам.
Расходятся. Казначей задерживается. Склоняется над моим
телом и неожиданно, накрывает лицо подушкой. Держит пять минут.
- На всякий случай, - злобно шепчет. Вот мерзавец.
Тихо исчезает. Склоняюсь над собственным распростертым
телом. Пора.
Прощай и прости за все, Великий Египет.
Прощай и удачи тебе, Саид Аль Акрам.
