Две семьи или случай в ДС

                                                 ОЛЕГ  ВАЙНТРАУБ
                                    ДВЕ СЕМЬИ ИЛИ СЛУЧАЙ В ДС
                                                      (повесть)

(ДС – Дежурные силы, дежурное звено истребителей)


Старик пристально смотрел на внука. В его взгляде усталых, серых, выцветших за прожитые годы глазах читалось все: и боль расставания, и благодарность внуку за посещение, и гордость за него. Старик чувствовал и понимал, что встреча их последняя, больше им едва ли придется еще встретиться в этой жизни. Он очень любил внука и гордился им. А гордиться ему было чем. Последний раз он видел внука 4 года назад, еще мальчишкой, школьником 9-го класса. А теперь перед ним стоял высокий стройный молодой мужчина в новенькой офицерской шинели с лейтенантскими погонами и голубыми авиационными петлицами. Ему продолжателю военной династии было приятно, что внук и дальше продолжил семейные традиции. Его отец, прадед Вадима, воевал на Шипке и был награжден Георгиевским крестом. Сам дед был офицером и воевал в Империалистическую в 1914 году. Сын его, дядя Вадима, и сейчас служил, был подполковником и еще летал. А теперь и Вадим окончил военное училище, и будет тоже служить в авиации. Дед внимательно следил за успехами внука. Когда еще тот был в училище, дед послал письмо его командиру с просьбой сообщить, как учится его внук, продолжатель военной династии. В ответ он получил очень приятное для него благодарственное письмо. Командир писал, что Вадим является отличником боевой и политической подготовки, и командование им было очень довольно, и благодарит семью за такое воспитание внука. На радостях дед переслал это письмо Вадиму, которое его приятно удивило. И сейчас Вадим в свой первый офицерский отпуск решил навестить деда, который жил теперь вдали от родителей Вадима со своей новой семьей. С этой семьей, вернее с новой женой деда, отношения родителей Вадима не сложились. Но Вадим любил деда и был многим ему обязан, поэтому он был сейчас здесь. Прощание было недолгим. Уходя по знакомой еще с детства дорожке в сторону калитки, он обернулся. Дед сидел в кресле на веранде и печально махал ему рукою вслед. Сердце Вадима больно сжалось от предчувствия того, что больше живого деда он не увидит. Но молодости не свойственно долго придаваться грустным мыслям. Уже через несколько минут настроение у него поднялось, и он бодро зашагал по дороге, по которой он здесь 9 лет бегал в школу. Ему предстояло еще до отъезда посетить несколько друзей. Поезд его уходил поздним вечером. На станцию он приехал часа за полтора. Билеты же на проходящий поезд начинали подавать примерно минут за сорок до прибытия. У кассы стояла большая очередь. Вадим попытался разыскать военного коменданта, но на этой станции такового не оказалось. Пришлось становиться в общую очередь. Когда он подошел к кассе, там оставались билеты только в общем вагоне. В Харьков поезд прибывал ранним утром, так что всю ночь предстояло провести в сидячем положении. Но это его мало беспокоило. В училище в нарядах и караулах не раз приходилось проводить бессонные ночи, так что к таким трудностям бытия он привык. Поезд немного опаздывал, и подошел к станции уже в начале первого. Его вагон оказался предпоследним. Все пассажиры, которые садились на этой станции направились к этому вагону. Бежать и расталкивать людей, чтобы занять места в вагоне, Вадим считал ниже своего достоинства, все-таки как-никак он был в форме. В результате зашел в вагон он самым последним, когда поезд уже тронулся, и проводница готова была уже закрыть дверь. Время было позднее, и большинство пассажиров уже спали, заняв вторые и даже третьи полки. Остальные сидя дремали. В вагоне было почти темно, только над ближним и дальним тамбуром горели фонари. Ему удалось найти место только в конце вагона на нижнем боковом сидении. Над ним на второй и третьей полке спали мужчины. Напротив него за столиком сидела девушка или молодая женщина, сразу в полутьме не разберешь. В вагоне было душно, тяжелый воздух был наполнен запахом пота, несвежих носков, табачного дыма, проникающего из тамбура из-за постоянно открывающихся и закрывающихся дверей. Хотя была уже позднюю осень, вагон еще не отапливался. Несмотря на духоту, в вагоне было прохладно. Вадим снял шинель, повесил ее вместе с фуражкой на крюк сзади сидения, свою дорожную сумку он засунул под лавку. Закончив устраиваться, занял свое место за столиком. Перед ним сидела девушка. Теперь он мог рассмотреть ее получше. На вид ей можно было дать лет двадцать. Одета была она довольно скромно. На ней была черная кофта с серебряными блестками, синяя юбка. Черные, густые, слегка вьющиеся волосы были сплетены в большую косу. Черные брови и ресницы на белой, словно атласной коже, делали лицо ярким и выразительным. Только нынешний ее печальный вид портил все впечатление. Не будь его, можно было бы сказать без преувеличения, что девушка была не только привлекательной, а очень привлекательной. Вадим вначале, молча наблюдал за ней, а потом не выдержал.
- Девушка, у вас что-то случилось? Вас кто-то обидел?
Она молчала, по-прежнему глядя, не отрываясь куда-то вниз.
- Can I to help with samething you?
Она подняла голову и удивленно посмотрела на своего попутчика.
- Вы молчите, я подумал, что вы не понимаете по-русски, поэтому спросил вас по-английски: не могу ли я вам чем-нибудь помочь, - смущенно разъяснил лейтенант.
Девушкка грустно покачала головой.
- Чем вы сможете мне помочь? Сейчас никто ничем не сможет мне помочь.
- Неужели все так плохо? Я просто не могу поверить, что у такой красивой девушки могут быть очень серьезные проблемы.
- Увы, но это так.
- А вы попробуйте рассказать о них, возможно, после этого вам станет легче. Если заметили, когда снится какой-то страшный сон, но когда на утро пытаешься рассказать о нем, то переданный словами он перестает быть таким страшным. И еще я заметил, что в поезде попутчику можешь рассказать то, о чем даже самому близкому другу не смог бы поведать.
- Да, я заметила тоже. Конечно, я могла бы поделиться с женщиной, но рассказывать о своих бедах мужчине…
- А вы не стесняйтесь, здесь половые различия не играют никакой роли. Был бы человек хороший… А вы меня простите, но в женскую дружбу я не верю. Пока все хорошо – они подруги, а стоит появиться на горизонте мужчина – тут же стали соперницами. Вы разве за свою жизнь не убедились в этом?
- Пожалуй, вы правы. Меня не раз предавали подруги.
- Я даже больше склонен верить в дружбу мужчины и женщины. По крайней мере, здесь состояния соперничества не возникает. Если даже между ними не возникает любовь, они могут бескорыстно оставаться друзьями на долгие годы.
- Действительно, это так. У меня в детдоме был мальчишка настоящий друг. Он был на год моложе . Не скрою, он был влюблен в меня, но мне нравились ребята постарше. Когда я ему сказала об этом, он не обиделся, и мы остались добрыми друзьями. Он уже женат, но мы до сих пор с ним переписываемся.
- Так что же у вас случилось? Что ввергло вас в такую печаль?
- Это долгая история…
- А вы поведайте, нам спешить некуда, впереди у нас вся ночь. Как видите, спать нам не придется.
И девушка начала свой рассказ.
Родителей своих я практически не помню. Мне не было еще и пяти лет, когда вся семья погибла, отравившись угарным газом. Только меня одну удалось откачать, и то потому, что моя кроватка стояла у самого окна, а форточка была приоткрыта. Это уже потом мне рассказала тетка. Я сама ничего не помню. Тетка, двоюродная сестра матери – это единственный человек, который остался у меня из родни. Тогда она меня отдала в детский дом. За 12 лет, которые я там провела, она меня навестила всего 3 раза. В детском интернате, кроме школьных занятий девочек хорошо обучали кройке и шитью. Это был у меня самый любимый предмет. Я быстро научилась этому мастерству, и у меня все хорошо получалось. И в дальнейшем, когда я вышла из интерната, устроилась работать в ателье по пошиву дамской одежды. У меня появилось много заказчиков, я стала хорошо зарабатывать. Вместе с моей подругой мы сняли комнату у хозяйки в пригороде. Там было дешевле. Правда, ездить на автобусе на работу приходилось по полтора часа туда и обратно каждый день. Особенно тяжело приходилось в зимнее время, когда работа заканчивалась во вторую смену в 11 вечера. Я едва успевала на последний автобус. А иногда, когда его не было, возвращалась в ателье и там ночевала на столах, где мы работали. Однажды так стою я на остановке, жду автобуса, а тут подъезжает такси. Спрашивает – девушка, вам куда? Я говорю ему, что мне в Зубово, но денег на такси у меня нет. А он говорит, что это ему все равно по пути, довезет меня и за так. Я согласилась. Едем мы, разговорились. Он оказался веселым разговорчивым парнем. Дом у него был тоже в Зубово. Так что доехала я с комфортом и бесплатно. Через несколько дней все повторилось. Потом еще целый месяц он меня возил с работы. Стали мы встречаться, и в скоре у нас все дело сладилось. Весной он предложил мне переехать к нему. Немного поколебавшись, я согласилась. Замуж он меня не звал, но в любви объяснялся. Родители его мне не понравились сразу. Отец его Роберт Львович, хмурый мужик весь в синих наколках работал шофером в колхозе. Соседи говорили, что он несколько лет провел на зоне, и только два года назад как вернулся. Мать Пелагея Михайловна, тихая забитая женщина нигде не работала, крутилась по хозяйству. А хозяйство у них было немалое: корова, свиньи, куры, огород 15 соток. Стала я ей помогать. Мы с ней не то что сдружились, просто она меня приняла. Выделили они нам с Михаилом комнату, и мы начали ее обустраивать. Купили мебель, телевизор и кое-какую одежонку. Наконец, договорились, что осенью сыграем свадьбу, и все будет у нас, как у людей. Все шло хорошо, пока в начале августа в доме у нас не появился мужик, явно зэковского вида. И без слов было понятно, что это бывший дружок хозяина по зоне. Закрылись они с Львовичем в комнате, и до полуночи о чем-то спорили. А потом началось. Стал он частым гостем в нашем доме. Вечером появится, и они почти на всю ночь куда-то уезжают. Явно они делали какие-то темные дела. И, хуже всего, то, что с собой они стали брать Михаила. Как я ни просила, как ни умоляла его не ездить с ними, а он меня не послушался. А потом на рассвете пришла милиция и их обоих арестовали. Оказалось, что они совершили вооруженный грабеж. Был суд, и им дали по десять лет строгого режима. После суда меня сразу же уволили с работы. Заведующая ателье побоялась за репутацию ее заведения, где, мол, работает жена или подруга уголовника. Работу нигде больше я не нашла, а Пелагея мне намекнула, что не намерена держать меня на своей шее. И кто я ей? И Михаилу-то я не то жена не то любовница. Я ей сказала, что дожидаться его не стану. Она мне даже не разрешила ничего взять из того, что мы вместе с ним нажили за это время. Собрала я свои вещички, в чем пришла к ним, в том и ушла, и вот еду к тетке. А ей-то зачем я нужна? У нее своих трое детей, а она без мужа живет в однокомнатной квартире. А вы спрашиваете, чем мне помочь. Чем вы сможете мне помочь?
                            (продолжение  следует)