Воин Целитель Творец _ Глава 50

«Так легко... Словно меня уносит какой-то волной... А я оставила ненужный груз, а теперь, свободная устремляюсь к чему-то родному и забытому... Мне совсем не страшно... Оказывается, все так естественно, как снять одежду... Только вот чувство, что я нечестно поступила, не оставляет меня. Мне-то хорошо — я ухожу от своих проблем, но каково будет тем, кто остался, кому я нужна, кто любит меня… Ди-сэнсей... Я могу его видеть... Опять эта спина... На сей раз, я его ранила еще сильнее... За что? Ведь он неплохой человек. Я вижу его тонкую суть, и она прекрасна. Он... Если я уйду сейчас... Не превратится ли он в то темное существо, каким был в первое время нашего знакомства? Он может. Его спина говорит о том, что ему больно, так больно, что пропадает желание жить... Я отпустила Сэйю и знаю такую же боль. Я не могу позволить еще кому-либо испытывать нечто подобное!»

Она рассеяла гробовую тишину храма душераздирающим кашлем. Холодный воздух обжигал легкие. Сердце колола острая боль. Тацу резко обернулся и бросился к ней. Она чувствовала его сильные руки, его теплое дыхание. Это так обрадовало ее, что она по-детски  улыбнулась, открывая глаза.

- Ты вернулась? Но я же ясно ощущал, что ты ушла! Почему ты вернулась? - взволнованно спрашивал Ди, обнимая ее.

- Ваша спина... У вас невыносимо одинокая спина... В тот момент мне показалось, что с Вами что-то случится, если я оставлю Вас таким уязвимым...

 - Глупая, я же говорил не оглядываться, - еле слышно сказал Тацу. Эмоции, которые он все это время пытался растворить, убрать, спрятать, вырвались на свободу, обжигая щеки солеными струями.

 - Ди-сэнсей, Вы... Вы плачете? - Ясото была поражена. Она не ожидала, такой реакции.

«Боже, я его уничтожила. Я сломила его окончательно. Раньше он был похож на ледяную глыбу, мощную, непробиваемую. Теперь она тает... Надеюсь только, что вместе с этими слезами вымоется вся его грусть, освобождая место для счастья в его сердце».

- Ди-сэнсей, простите меня! Простите! Я больше никогда не ослушаюсь Вас. Клянусь честью!

Тацу не отвечал. Он не мог остановить рыдания.

Они оба не отдавали себе отчета, сколько они так сидят, но Кин очень замерзла. Она никак не осмеливалась сказать об этом учителю. Она вообще не знала, как себя вести в такой ситуации. Только когда она уже не могла унять пробирающую ее дрожь, Ди пришел в себя. Он молча завернул ее в тулуп, подхватил костыли и помчался в дом Лекса.

Изба оказалась пустой. Ди обнаружил записку. В ней говорилось, что Дамиан предоставляет дом в их распоряжение, а сам пока поживет у Марии.

Кин никак не могла согреться. Учитель укутал ее в два одеяла и накрыл шубой, но ничего не помогло. Ди старательно растирал ее руки, которые продолжали дрожать. Ясото набралась храбрости взглянуть ему в лицо. На удивление, оно было спокойным, влажные глаза блестели радостью.

- Ты просто перемерзла, - успокаивающе сказал он и вышел во двор за дровами, чтобы растопить печь и заварить травы.

Чувство вины не покидало девушку. Она заставила своего учителя так переживать из-за нее. Кроме того, он столько для нее сделал и сейчас делает, а она ничем не может ответить, к тому же ее возвращение доставит ему множество хлопот, с таким телом она вряд ли будет чем-то полезной. Но правильно ли будет позволить ему забрать ее проблемы?

Тацу разжег очаг в комнате и поставил котелок. Пока кипятилась вода, он задумчиво грел руки, иногда поглядывая на ученицу. Ясото не могла осмелиться прочесть его мысли. Она украдкой наблюдала за ним. Он принес из кухни чашки и черпак. Через пару мгновений комната наполнилась ароматом трав, выращенных в их стране. Но нахлынувшие теплые воспоминания не смогли согреть ее, как и горячий травяной чай, которым Ди бережно старался напоить ее. Озноб все не проходил. Она с трудом разжимала стучащие зубы.

- Так дело не пойдет, - серьезно заявил Тацу, снимая свитер. - Прости, другого выхода нет. Я не могу допустить, чтобы ты заболела.

Ясото покраснела. Она сразу поняла, о чем идет речь, но возражать не стала. В этой холодной стране, смущайся — не смущайся, а надо предпринять все меры, чтобы не замерзнуть. Она вздохнула. Ди старался раздеваться быстрее, но он сам испытывал неловкость, и тело не слушалось его. Кроме того, Кин никак не могла отвести от него взгляд. Она рассматривала его, будто никогда не видела. Она заметила все те же мелкие шрамы на спине, но к ним добавился еще один глубокий на правом плече; еле заметные рубцы возле глаз и на бровях. В свете масляной лампы блеснули несколько серебряных нитей в его волосах, выбившихся из косы.

«Раньше их не было», - отметила она про себя.

Тацу подошел к ней и откинул шубы и одеяла.

- Тебе лучше тоже снять одежду. Так мое тепло...

- Я знаю, - перебила его Кин, позволяя раздеть себя.

Когда Ди несмело обнял ее и прижал к себе, дрожь усилилась.

- Расслабься, - прошептал он. - Просто расслабься. Позволь энергии течь.

Ей вспомнился бал. Учитель почти так же обнимал ее и говорил те же слова. Она лежала спиной к нему, и его руки замком стискивали предплечья. Она ощущала его силу, его мощь и, в то же время, не могла забыть о его недавней слабости, и от этого испытывала неловкость и смущение. Тепло его тела передавалось ей, растекаясь по каждой жилке. В эти минуты, неожиданно для самой себя, она почувствовала себя счастливой, как будто сбылась ее давняя мечта. Возможно, она всегда хотела, чтобы ее именно так обнимали. Она не могла объяснить себе, в чем заключается это «так», но именно это она искала в объятьях Сэйи. Кин вдруг вспомнила о нем, и грусть подступила к глазам.

- Так странно... Сэйя-кун мне сказал, что никто не стоит моих слез, а тот, кто стоит, не вызовет их... Он так сказал...

- Он прав... Никто не стоит...

- Но я плачу... Я все еще плачу... Я думала об этом... Я просто эгоистка... Мне себя жалко... Я плачу, потому что мне больно...Ди-сэнсей, мне так больно, словно, отпустив его, я вырвала себе сердце.

- Я тебя понимаю, - искренне ответил Тацу. - Но ты сильная девушка, и настанет время, когда у тебя вырастет новое сердце. Для того, чтобы отказаться от своей любви навсегда, без надежды на возвращение, требуется немало мужества. Если тебе станет легче от этого, я скажу: ты превзошла меня — я не смог этого сделать.

Ясото вспомнила сцену на крыше и исполосованную ее отказом спину учителя, уходившего на каторжные работы.

- Теперь я Вас понимаю, Ди-сэнсей. Я тогда сильно ранила Вас. Не отрицайте. Ваша спина показала мне…

- Спина? Моя спина — такой надежный источник информации? - усмехнулся Тацу.

- Да, -  решительно ответила Кин. - Я всегда шла позади Вас, я всегда видела лишь Вашу спину. Вы настолько были недосягаемы для меня, что посмотреть Вам в глаза и тем более заглянуть в Вашу душу казалось для меня чем-то невероятным. Вы похожи на книгу под стеклянным куполом. Я могу прочитать лишь те страницы, которые открыты сейчас, но ни перевернуть, ни коснуться я не могу... И эти страницы на Вашей спине... Не поворачивайтесь спиной ни к кому, если хотите что-то скрыть.

- Хорошо, - прошептал Тацу, зарываясь в ее волосы.

Молчание опустилось на них ватным одеялом. Ясото никогда бы не подумала, что рядом с Черным Драконом будет так легко молчать. Раньше с ним наедине невыносимо было находиться. От него исходило что-то неприятно давящее. Но он вернулся из длительного путешествия совсем другим человеком. Сейчас тепло и свет, льющиеся от него потоком, растворяли ее слезы и дарили покой. Ей стало легче дышать, она окончательно согрелась.

- Ди-сэнсей, - робко позвала она. - Вы ведь не уснули? Уже совсем не холодно. Можете не заставлять себя...

- Подожди, - перебил он. - Прошу, позволь мне еще так побыть немного... Мне нужно сказать тебе кое-что важное... Я знаю, что сейчас не то время, но... Чан-Оуэн прав, называя меня трусом... Я сейчас спрятался от твоих глаз и набираюсь храбрости. Дело в том, что если я не скажу это сейчас, я никогда не скажу.

Сердце Кин бешено билось и мешало дышать. Что же могло такого случиться, о чем Ди-сэнсей боится сообщить ей?

- Если вы можете признать что-то подобное, как вы можете быть трусом? - подбодрила она.

- Хорошо, - он резко выдохнул и перевернул ее на спину, а сам навис над ней, касаясь ниспадающими прядями волос ее лица. - Я докажу это, если все скажу, глядя тебе в глаза. - Его речь и дыхание были сбивчивы, он действительно сильно волновался. - Я люблю тебя... Я не смог забыть этого чувства. Оно спасало меня во всех рискованных ситуациях. Я был счастлив, когда был полезен тебе, был счастлив, когда ты испытывала счастье. Было бы прекрасно, если бы так продолжалось всегда. Я не хочу терять тебя, разлучаться с тобой снова, отрицать свои чувства и запихивать их глубоко в свое сердце. Я устал от этого лицемерия. Сегодня я осознал это. И потому я прошу, позволь мне быть рядом с тобой. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. Если захочешь стать матерью, у тебя будет много детей. Если захочешь реализоваться как искусный воин, я создам тебе все условия, чтобы ты развивала свои навыки и таланты. То же касается и творчества. Мы воспользуемся знаниями древних целителей и восстановим твое тело. Я не стану забирать твою карму. Ты все преодолеешь сама, как ты того желаешь. А я буду поддерживать тебя во всем. Если позволишь, я буду рядом... Но не как учитель. Это слишком узко. Особенно для тех чувств, что живут во мне… Позволь мне быть твоим мужем. Ведь муж может и учить, и заботиться, и дарить свою любовь. А я действительно люблю тебя... Люблю...

Ясото смотрела на него, не моргая. Ее сердце неистово билось, и лицо горело. Она не могла представить, как он мог сохранить эти чувства, не смотря на все страдания, что она ему причинила. Она не знала, как она должна ответить ему. Поэтому некоторое время они просто неотрывно глядели друг на друга, пока Ди печально не отвел глаза. Кин поняла, что снова делает ему больно, и поспешно заговорила.

- Я слышала, что любовь, которую  не стерли годы, истинная, - она вздохнула. - Вы, когда волнуетесь, действительно много говорите... - Она задумалась. От ее ответа зависела вся ее судьба. Тацу терпеливо ждал. Но, видя, как с каждой минутой растут в ней сомнения, решил отступить. Он поднялся и, одевшись, сел к очагу. Понаблюдав некоторое время за языками пламени, он тускло проговорил:

- Не отвечай сейчас.

- Но… но я могу сказать, - возразила Кин.  - Я дала Вам клятву, что буду слушаться Вас во всем. Поэтому я согласна.

- Поэтому? - переспросил Тацу, не оборачиваясь. - Не заставляй себя таким образом. Лучше пусть все останется, как есть.

- Нет, я не так выразилась! - воскликнула Ясото. - Вы... вы всегда были мне очень дороги. С того самого дня, как стали моим учителем. Но я не смела даже подумать о Вас как о мужчине. Поэтому в ту ночь на крыше я так испугалась... Я поклялась Вас слушаться... Но разве быть Вашей женой — это не самый верный  способ исполнить клятву. Я доверяю Вам. Я уважаю Вас. Я не могу любить Вас... Но это потому, что у меня сейчас … мое сердце... я сама порвала его в клочья… Вы сказали, что когда-нибудь отрастет новое сердце, и тогда оно будет принадлежать Вам...

- Тогда... только тогда ты поцелуешь меня и назовешь меня Тацу. Не раньше... Я ведь понимаю тебя, как никто другой... Я ни на чем никогда не буду настаивать...

-