Дни поздней осени… (Мой розовый зонт)

Мой розовый зонт на фоне унылой улицы. Яркий мазок, размытый на сером холсте акварели маэстро Дождем. Безупречно строгий плащ. Водители навязчиво скрипят тормозами - прикрываю глаза, что бы не бросить: «Сломаешь! жене отвези...»
Ноябрьским ненастным утром, в час пик, пытаюсь уехать на работу, не опоздать.
Мое тайное «Я» млеет, прикрывшись в дреме томным веком. Вдруг оно напрягается, заметив что-то на дороге. Это что-то - номер машины, который помню даже во сне. Номер твоей машины. Ты едешь навстречу. На долю секунды взгляды встречаются. «Я» лихорадочно вспоминает, когда мы виделись в последний раз. И, сверкнув из глубины подсознания, ощущает, что жутко, по-звериному соскучилось. Радуется, взорвавшись праздничным фейерверком среди серой улицы. Внутри становится горячо, сердце бьется у самого горла, пульсирует синей жилкой на виске.
Пока «Я» ликует, ты проезжаешь мимо. Не останавливаясь.
«Я» замирает. Изумляясь. Не веря. Не понимая. Восторженный салют предвкушения счастья сменяется обидой упавшей звезды, померкшей и ненужной…

ТЫ ПРОЕХАЛ МИМО МЕНЯ.

Рука тянется к телефону. Нажимаю кнопку быстрого набора:
- Привет! Проезжаешь мимо?
Ответ растворяется в шуме дождя. Я делаю вид, что не расслышала, как ты орешь о том, что я сумасшедшая, что ранний незнакомый звонок вычислит дражайшая супруга и что-то еще, о чем не узнаю никогда, потому что нажимаю отбой.

* * *
Приятно потянуться после долгого сидения за компьютером. Размять спину, хрустнуть костяшками пальцев. Черт, кофе уже остыл. Взгляд ищет сигареты. Нет, потом. Все потом. Сначала дело. Ну и ладненько…

* * *

Ты проехал мимо меня. После месяцев разлуки, суеты рабочих дней, во время которых совсем тебя не вспоминала. И ночей, когда ты снился, и я знала, что уже скучаешь и маешься.
Столько лет тайных встреч, взаимной зависимости. То мы вместе днями. То месяцами врозь.
- Счастье нельзя строить на горе других. У тебя муж, дети. Они тебя любят.
- А ты?
- И я люблю.
- А ее?
- И ее люблю.
- А так бывает?
- Бывает…
- А она?
- Она чувствует и ревнует.
- К кому?
- К тебе.
Я млею, нежась, мурлыча, как избалованный котенок. А ты из своевольного и неприступного грубияна вдруг превращаешься в ручного зверька. Ласкового и пушистого, хоть бантик завязывай.

* * *

Все-таки надо покурить. Выхожу на балкон. Желтое буйство на синем фоне. Красота…

«Унылая пора, очей очарованье…»

Ай да Сергеич! Ай да молодец!

* * *
Но это было тогда. А сейчас мое раненное «Я» рвется из груди, корчась от обиды.
Как я могла. Как могла терпеть это столько лет. Где мое самолюбие, черт его подери. Гордость женская. Или как там ее. Шикарная женщина, мечта мужиков, готова бежать по первому звонку к хаму, грубияну, вообще уже деду! Нет, так продолжаться не может. Ставлю жирную точку. Пусть только позвонит. Я выскажу все, мало не покажется.
Сижу в офисе, цежу кофе и представляю, как брошу на столе в твоей квартирке записку «Я ТАК БОЛЬШЕ НЕ МОГУ. ПРОСТИ» и молча уйду. И пусть мокрые следы на вашем драгоценном ковре замывает дражайшая супруга.

* * *

Звонок застает врасплох, в разгар самобичевания. Та самая мелодия, настроенная на одного-единственного человека. Злорадно смотрю на экран, не снимая трубку. Меня нет. Уехала. Умерла. На последней трели жму на зеленую кнопку. Голос хрипит в ухо. Волнуешься?
- Ты где? ....
- На работе...
«Я» замирает, вслушиваясь в тишину.
- Тогда в шесть?
- Да.
Предатель «Я» томно смыкает свое противное око и уютно устраивается в груди, сладко мурлыча в такт радостно бьющемуся сердцу…

* * *
С чувством выполненного долга нажимаю кнопку «сохранить». Смотрю на экран, чего-то не хватает. Медлю и добавляю:

«Унылая пора, очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса.
Люблю я позднее природы увяданье,
В багрец и золото одетые леса»


Последний штрих. Теперь все условия соблюдены. Рассказ готов. Можно посылать в женский журнал.

О, черт! Розовый зонт уже пересох!

Светка оставила. Рассеяна подруга.