Взгляните внимательно и если возможно – нежнее,
И если возможно – подольше с неё не сводите очей.
Она перед вами – дитя с ожерельем на шее
И локонами до плечей.
М. Ц. (1913 год)
(Про себя тихонько: «Поцелуй!»)[3]
Муся уехала в эмиграцию, а я перебралась в Белокаменную. Надо было как-то обустраиваться, искать работу.
***
Отправилась к другу и ученику покойного отца, директору Румянцевской библиотеки. Уж кто, кто, а он ни за что не откажет.
− «Видите ли, сейчас у нас нет набора работников, штат полон. И мне кажется, работа библиотекаря вам вредна: у вас же сильная близорукость», − директор был интеллигентным человеком и отказал со всей вежливостью.
− Будто бы жить одной, с маленьким сыном и без средств к существованию при сильной близорукости крайне полезно, − подумала Ася, а вслух произнесла:
«В бывшем Румянцевском Музее три наших библиотеки: деда: Александра Даниловича, матери: Марии Александровны, и отца: Ивана Владимировича. Мы – Москву – задарили».[7] Пыталась издавать свои книги и зарабатывать на жизнь гонорарами. Бесполезно. Её романы «Голодная эпопея» и «SOS, или Созвездие Скорпиона», не взялось опубликовать на одно издательство. В двадцать седьмом ненадолго уехала в Италию, на Капри, к Буревестнику Революции. Он помог. Познакомил с поэтом Борисом Зубакиным, у которого и начала работать секретарём, сразу после возвращения в Советский Союз.
За что и поплатилась! Арестовали в тридцать третьем, ибо Борис оказался самым настоящим масоном и розенкрейцером.
Правда, тогда меня продержали в застенках всего-то пару месяцев. Помогло заступничество Бориса Пастернака, Максима Горького и его жены Екатерины Пешковой. А спустя четыре года − новый арест, тот самый, незабываемый, в Тарусе.
«Чекисты» вывезли из дома весь творческий архив, все ещё неизданные рукописи.
− Горького больше нет, заступиться за тебя некому. Получай свою десятку и отправляйся к чёрту на кулички, − гаркнул следователь, захлопывая тонкую папку.
− А сына то, за что? Он ведь только инстит…
− Его за «контрреволюционную агитацию», − бесцеремонного оборвал её начальник. И не надейся, в один лагерь вас не сошлют. У ГУЛАГа[8] их много. На всех хватит!
***
Отсидела от звонка до звонка. Вышла уже после войны, в сорок седьмом. Но вдоволь насладится свободой не удалось. Через два года – новый арест. Слава богу приговор смягчили, ограничились ссылкой в посёлок Пихтовка, Новосибирской области. В один из центров пребывания политзаключенных.
***
Женщина взяла со стола потрёпанную книгу воспоминаний «Моя Сибирь». Нежно погладила и подумала:
− Писала всё как есть, без утайки и обид на судьбу. Старалась не вызывать к себе жалость.
Положила томик на место и обратила внимание на, лежащее рядом, настольное зеркало, потемневшее от времени. Поднесла его к лицу, посмотрела.
− Неужели, она всего лишь тень своей сестры? Конечно же, нет. Это совсем не так. Фамилии, девичьи, у нас одинаковые. А вот судьбы − они совершенно разные!
***
Дорогой мой читатель. Тебе только что и остаётся, назвать эту знаменитую фамилию.
А где традиционная подсказка? − спросите вы.
Так вот же, она. Полагаю, одной строчки будет достаточно:
«Мне нравится, что вы больны не мной…»
Старшая сестра посвятила это стихотворение Маврикию, чтобы раз и навсегда начертать жирную точку во всевозможных пересудах и не ставить любимую Асю в неловкое положение.
[1]− цитата из романа «Amor».
[2]− советский художественный фильм 1961 года, драма режиссёра Льва Кулиджанова.
[3]− Стихотворение «На вокзале».1911 год. М.Ц.
[4]− «Зовут её Ася…». Фрагменты из книги. Автор Ольга Григорьева
[5]− Цитата из романа «Аmor». Сталинский лагерь. Сороковые годы прошлого столетия.
[6]− Из книги Анастасии Ивановны «Памятник сыну».
[7] − https://www.miloserdie.ru/article/anastasiya-czvetaeva-unikalnaya-lichnost-i-bolshoj-pisatel-ona-vsyu-zhizn-byla-v-teni/?ysclid=l8qwhgo23p905642664
[8]− Главное управление лагерей.
фото автора
|