Ваганьковские рассказы. 16. Рассказ могильщиков

Было это лет пятьдесят назад. Вечером бригада землекопов рыла очередную могилу для нового поселенца, которого должны хоронить на следующий день утром. Могила была почти закончена, как пошёл небольшой дождик, и бригадир сказал, чтобы всем не мокнуть, то пусть останется один Петруха, а все идут в сторожку. Дел оставалось немного: подравнять и подчистить дно могилки, а выбор Петрухи объяснялся тем, что он был самым молодым и работал в бригаде недавно, поэтому обычно исполнял роль «салаги».
Надо сказать, что Ваганьковское кладбище создавалось для захоронения умерших от эпидемии чумы в 1770-72 годы, а затем, через пятьдесят лет, и от эпидемии холеры.  Народ мёр в огромных количествах, а посему хоронили несчастных, обычно, в общих глубоких ямах. Немудрено, что Петруха, подчищая дно могилы, наткнулся на скопище костей, оставшихся от тех захоронений. Поскольку родственники владельца могилы вряд ли  захотят укладывать гроб на рассыпанные по дну могилы древние кости, то Петруха решил снять слой сантиметров в пять-десять, выбрать из земли все кости, выкопать в углу могилы небольшую ямку и сложить косточки в неё. Сверху все засыпать земелькой и утрамбовать.
Снимая слой земли, он услышал, как чиркнул лопатой по металлу и, пошарив, выудил на свет божий перстень с большим камнем. Очистив его от мокрой земли, он понял, что перстень - золотой, а камень - тёмно-красный - скорее всего, рубин.
Видимо, умерших от чумы и холеры никто не обыскивал и вообще, старались к ним лишний раз не прикасаться, что бы не заразиться смертельным заболеванием.  Таким образом, у некоторых умерших при себе были личные вещи и ценности.
«Вот бы порыться!» – подумал он. Но надо было заканчивать могилку. Надежно спрятав перстень, он быстро закончил работу. Петруха ещё не сталкивался с подобными находками на кладбище, но подумал, что находку надо бы сдать бригадиру, который решит, как с ней поступить. Но делиться таким богатством он не захотел. Продав перстень, можно, наверное, пару лет вообще не работать.
В сторожке его напарники уже организовали «товарищеский» ужин и успели пропустить «по первой». Петруха быстро присоединился к застолью.
Ночью, придя домой, а жил он в рабочем общежитии в комнате на четверых, запершись в туалете, он отмыл перстень в унитазе и долго им любовался.
Но перстень надо где-то прятать. Выбрав момент, он сделал небольшой, сантиметра в два, разрез в углу матраса своей постели и засунул в вату перстень.
Ночью он спал беспокойно, постоянно ощупывая то место в матрасе, где лежала его добыча. Ему снилось, что какой-то мужик, вроде бомжа, в непонятной одежде и с большой бородой, подошёл к кровати и долго стоял, молча глядя на него. Потом он покачал головой, произнёс: «Нехорошо усопших обижать! Надо вернуть!» и исчез.
Утром Петруха проснулся от возмущённого крика соседа по комнате:
— Петруха, какого …… ты грязи в комнату натащил! Ты что, ……., ноги вытереть не мог! Вставай, убирай теперь!
Разбитый после тяжёлого сна, Петруха с трудом свесил ноги и увидел грязные  следы, идущие от двери к его кровати. Следы были щедро сдобрены кусками глины, вроде той, в которой вчера вечером Петруха шуровал лопатой. По форме они напоминали отпечатки медвежьих лап – широкие и с длинными когтями.
— Неужели это я натоптал? — подумал Петруха. Но он и все его товарищи по бригаде на кладбище работают в рабочих ботинках  и одежде, а перед уходом домой, переодеваются в сторожке и домой идут в чистом. Да и откуда когти?  Ему вспомнился ночной бородатый пришелец, но он сразу отверг эту мысль, продолжая вытирать следы уже в коридоре общаги.
На работе он был рассеян и задумчив, так как из головы не шёл ночной пришелец, да и вообще, он вспоминал рассказы товарищей по бригаде о разных страшных случаях на кладбище, которыми они щедро делились после первого полстакана водки.
Во время очередного перекура, он вдруг спросил у сидевших рядом товарищей:
— А вот тут много народа закопано. Наверное, у многих с собой какие-нибудь ценные вещи есть. Находил ли кто-то что-нибудь ценное?
— А ты чего спрашиваешь, нашёл что? — спросил его Василий. Он был, пожалуй, самым разговорчивым в бригаде.
Петруха чуть не дёрнулся от страха, что мужики догадаются о его находке, поэтому постарался придать себе равнодушный вид и сказал:
— Да нет. Я просто так, в принципе.
— Если в «принципе», то находят.— Продолжал Василий. — Но лучше бы не находили.
— Это как?
— А так! Была тут одна бригада, лет двадцать назад. Нашли в земле остатки кошелька с рассыпанными монетами, кольцами и прочим рыжьём. Поделили, а их потом нашли, всех, здесь на кладбище, с разорванными глотками!
— Это их Матвей Саватеич ублажил. Его рука. — Присовокупил к разговору Михеич, туша папиросу о край свежеотрытой могилы.
Василий, которому не терпелось поговорить, стал объяснять Петрухе:
— Матвей Саватеич – это, по нашему, местный «смотрящий». Староста всех покойников. Говорят, что он был первым, кого похоронили на этом кладбище. С тех пор он и поддерживает здесь порядок, защищает усопших,  и не дай бог, если ему что-то не понравиться!
— Силищи он неимоверной! — не выдержал Михеич, вновь подключаясь  к разговору. — А на ногах и руках у него длинные ногти растут!
— Ногти и волосы у всех покойников растут. Но не долго.  — Продолжил  Вася делиться своими познаниями. — Вон, любого мужика сейчас откопай, и увидишь, что он не брит! А в морге-то их всех бреют чисто!  Во-о-о. А у него, видно, до сих пор растут!
— А убили их всех в старой сторожке, она недалеко отсюда стояла. Они до поздна работали и решили «обмыть» новопреставленных — родственники, как положено, дали им денег и водки — а ночью к ним Матвей Саватеич и пожаловал! Всех положил и ушёл. Руки-то у него когтистые, как у медведя. Схватит за горло и всё!
— А потом то что? Потом? — занервничав, спросил Петруха.
— А что потом? Следаки приехали, носом покрутили – глухарь. Не будут же писать, что убийца – «смотрящий»  кладбища Матвей Саватеич. Их тогда самих с работы попрут и в «дурку» отправят. А один, светлая голова, и придумал, написать, что, мол, из области на кладбище забрёл медведь-шатун, заглянул в сторожку, а там народ закусывает. Мужики испугались, заорали и стали медведя выгонять. А медведь сам испугался и, обороняясь, всех убил. Со стороны мишки - это необходимая самооборона: преступления нет – дела нет! А мишка, мол, к себе в область ушёл – не объявлять же его во всесоюзный розыск! А в доказательство приложили фотографии следов – они у Саватеича очень похожи на медвежьи – такие же когтистые.
Петруха, которого уже давно начал трясти нервный колотун, всеми силами старался не показать своего состояния. «Что же делать, что же делать?» — свербила в мозгу одна и таже мысль. Не найдя ответа на этот вопрос, Петруха вдруг обречённо решил: «Фигня это всё и враньё! Кладбищенские байки! Перстень надо продать и сваливать с кладбища!». После этого, он немного успокоился и доработал до конца рабочего дня.
После работы он пошёл к Фахраду – азербайджанцу, что торговал с лотка фруктами и предложил ему купить древний перстень за три тысячи рублей (автомобиль в те времена стоил пять тысяч). Фахрад отказался, сославшись, что таких денег у него нет, хотя перстня он не видел, но предложил свести Петруху со своим родственником, тоже торговцем, который может таким перстнем заинтересоваться.
Родственник  выслушал Петруху и предложил, что бы он принёс перстень, после чего можно будет обсуждать его цену. Так и поступили.
Петруха принёс перстень, после чего началось обсуждение цены, очень схожее с торговлей продавца и покупателя на восточном базаре. Правда, Петруха явно не тянул на восточного продавца, и тон задавал родственник Фахрада. Сговорились на 1700 рублей. Родственник был очень доволен. Да и Петруха не шибко горевал, ибо таких денег у него отродясь не было.
На этом, собственно, история закончилась. Все действующие лица добились своей цели – один нашёл и продал, другой задёшево купил. Но не закончилась история с медведем-шатуном. Той же ночью он, каким-то образом, пробрался в рабочее общежитие и ударом лапы в шею убил молодого землекопа, а на следующую ночь убил торговца из Азербайджана. После этого, медведь не давал о себе знать – видимо, ушёл к себе в область. И про золотой перстень с рубином с тех пор не слышно.