Vыбор

В большом городе, на севере Германии, в отдельной палате дорогущего онкологического центра возлежал на навороченной специальной кровати … русский мужик по имени Смирнов Сергей Викторович. После развала СССР, он,простой инженер самого обычного московского НИИ занялся по знакомству обувным бизнесом, и преуспел в этом деле не слабо! И всё бы хорошо, да вот здоровьице подкачало. Догнала - таки хвороба коварная. И болезни этой было плевать миллиардер ты или бомж, немец или русский, красавец или урод, молодой красавец или старый пердун, гений или совсем дурак. Она косила всех подряд, и не было на неё никакой управы.

Все исследования были пройдены, все нужные и не нужные анализы сданы, все консультации с тамошними светилами состоялись. Предварительный диагноз поставлен! Хреновый …! В ближайшие сутки решающая операция. Ждут их чудо – хирурга, он пока в Штатах на симпозиуме. Даже там без него никак!

А тут, гля …, как её там …, спецоперация на Украине! Хрен чего поймёшь! Смирнов подслеповато вглядывался в беспрестанно тарахтящую по-немецки панель в половину стены, кое-то отлавливал и из «нашего» с припрятанного под одеялом планшета. Обе стороны вещали прямо противоположное, но «истина всегда посередине», это Сергей Викторович знал точно из своего личного жизненного опыта.

В дверь робко постучали. Вошла сестричка, миловидная женщина Полина. Сама украинка, из Чернигова, уже десять с лишним лет в Германии, муж - немец «советский», вот в  90-е и перебрались на историческую родину.

Не говоря ни слова выложила контейнер с таблетками на весь день, поставили пару бутылок воды, по привычке поправила постель …,  и пошла к выходу.

- Полина! – приподнял голову Смирнов. – Я … не знаю, что и сказать! Но мы же не должны вот прямо тут … воевать-то? Или как…?

- Не должны…! – обернулась к нему медсестра. И даже попыталась улыбнуться. – Не должны! Страшно …! Мама там…, и сестра с детьми…! Что будет, что будет…!?

- Что там с профессором? – сменил тему Виктор. – Скоро уже?

- Не знаю! Все меняется каждый час! Пока Вы в плане…!

- Как «пока»!? Там у меня всё уплачено по полной схеме! Мне даже вон договор принесли, и чек при нём.

– Ей - богу, не знаю! – приоткрыла дверь Полина. – Когда скажут, приду: укол поставлю, клизму…, анестезия потом, эпидуралка! Кушать запретили…, значит, скорее всего, сегодня…, может, после обеда! Отдыхайте!

И вышла в коридор. Дверь автоматически захлопнулась, наступила гнетущая тишина. Но ненадолго. За дверью послышались шаги, дверь вновь приоткрылась, вошло двое мужчин и женщина. Незнакомые, раньше Смирнов их здесь не видал. И не в халатах, по гражданке все. Строгие такие, но улыбчивые. Один держал в руках портативную видеокамеру.

- Герр Смирнов! – начал на ломанном русском высокий и худощавый. – Мы из NDR - это главная общественная радио- и телевизионная телекомпания города. Хотим с Вами побеседовать, если вы не возражаете.

- Операция у меня скоро, через час – полтора! – насторожился Смирнов. - Так что…!

- Ничего, ничего! Мы успеем! Как Вам здесь, всё хорошо? Может, есть замечания, пожелания…

- Да нет! Меня всё устраивает! За такие деньги-то...

- Вы знаете, какие сейчас события …, а у вас медсестра – украинка. Вы не возражаете.

- Нет, нет! Полина прекрасный специалист, я очень доволен.

В разговор вступил маленький и толстый. Он говорил уже по-немецки, а женщина довольно прилично переводила, тоже похоже, бывшая советская.

- Герр Смирнов! Вы наверняка слышали о международных санкциях в отношении России, как Вы к этому относитесь?

- Ну, я не знаю! Я сейчас в таком положении…, «между небом и землей», как здесь выразился ваш врач. Война – всегда плохо, начинают политики, а гибнут самые простые люди. Когда лежишь в клинике, это особенно остро воспринимается. Здесь лечат, там – … калечат!

- Значит Вы против этой войны!

- Я против любой войны! Как и всякий нормальный человек!

- Отлично! – засветился улыбкой маленький. - В таком случае, не могли бы Вы …на камеру сказать, что против этой войны, про политиков, в общем, всё, то же самое, что вот только что нам сказали.

Тут Смирнов слегка призадумался. Одно дело так брякнуть, и совсем другое – на камеру. Это уже документ…!

- Нет! – встряхнул он головой. – Не ко времени это! Операция, наркоз, я лекарствами накаченный…

- Ну…, насколько мы знаем, еще пока не особо накаченный! Не хотелось бы Вас огорчать, но вот как раз операция и под вопросом.

- Это как!? – приподнял голову Смирнов. – Там всё уплачено! Вон договор у меня. Профессора ждем из США.

- Профессор уже здесь, мы только что от него. Дело в том, что в связи с введенными санкциями в отношении России, приняты ряд ограничений в части оказания различных услуг гражданам России, в том числе, к сожалению и медицинских. Это совместное решение стран ЕС, и Германии тоже…! И счета всех россиян также временно заморожены. Они не изъяты, нет, просто транзакции приостановлены. Но, если бы Вы, герр Смирнов дали бы нам небольшое интервью с осуждением агрессии России, то…, Вы же понимаете…, всегда есть исключения из правил…! Тем более у Вас всё готово к операции! И даже…оплачено!

Такого Смирнов не мог даже предположить. Чтобы в этой стране, насквозь пронизанной законностью и порядком, теперь всё так стало просто: предашь Родину – вылечим, откажешься – подыхай под забором! И ведь не шутят, не пугают, всё по-настоящему. Как во сне, ей – богу!  Смирнов даже на  мгновенье глаза зажмурил, потом приоткрыл немного – нет, всё очень даже явственно, посетители на месте. Ждут ответа!

- Я … должен подумать! – разлепил он пересохшие губы. – Посоветоваться с профессором, с менеджером, как быть с оплатой и прочим, если что…

- Мы Вас понимаем, герр Смирнов! Только ради Бога не рассматриваете это как «предательство Родины», вы русские таким отчаянным мыслям подвержены. Просто скажите правду, как Вы её себе представляете. Можете, действительно стоит подумать, даже текст набросать, мы поможем, если потребуется. Время у вас есть, часа два - три! Операция действительно запланирована на сегодня, так что всё теперь зависит от Вас, герр Смирнов!

И вышли себе. Суки фашистские…! Смирнов без сил откинулся на подушку и застыл … в тревожном сне.


- Ба-а! – ткнул пальчиком бабаню в необъятный бок Серенька. – Картохи хочу! Жареной!

Баба Нюра чуть шевельнулась, шумно вздохнула.

- Так откуда же, миленький!? Темно ещё!

- Хочу-у-у! – загнусавил Серенька. – Есть хочу!

- До утра жди! – заточила его пальчик в свой огромный кулак бабушка. – Печку растопим, воды накачаем …, картохи копнём …, утром, всё утр …! -  и захрапела мощно.

Бабушка была здоровая, сильная, … большая такая, деревенская! Белье постельное не гладила, просто складывала аккуратно и … садилась на него. Покруче любого утюга получалось.

- У- у! – заныл Серёнька. – Помру! Вот помру с голоду! Раз ты такая!

Бабаня шумно вздохнула, заворочалась, спустила на пол сначала одну ногу, потом другую, напряглась вся разом и встала, наконец. Пригасила тлеющую лучинку, замотала пучок на голове и вышла во двор. Загремела ведрами, из сарая послышалось мычание и блеяние, клёкот и гогот, мощное хрюканье. Запахло дымом из наполовину обвалившейся уличной печки. Утро …

Серенька тоже вышел. Машка уже примкнула к стаду, а вот козы упираются, бабушка поднимает обеих на задние копыта, так они и идут. Из-за забора видна странная картина – голова бабушки, а рядом с ней ещё двое … с рогами, в утренних сумерках…!

Серёнька наворачивает картошку, в прикуску с огурцом.

- Ну, вот! – гладит его по головке бабаня. – Ешь, миленький, ешь! На обед борщ с курочкой!

- Дашку не тронь! – насторожился Серёнька.

- А борщ-то из чего? – всплеснула полными руками бабаня.

- Дашку … не надо! Друзья мы с ней …!

- Ладно, ладно! Не трону …, раз друзья...! Пойду, цветочки полью пока не жарко.

- Вот те, как называются! – мотнул головой в с торону трёхцветных лепестков Серёнька. – Красивые!

- «Анютины глазки»! Мои любимые!

- Почему любимые?

- Анной же меня зовут-то?

- Ты же баба Нюра?

- Анной батюшка нарёк при крещении! В святцах так …! Вот помру…, посади их на могилке. Будешь приходить, поливать, меня поминать! Посадишь!?

- Посажу, посажу…! Да ты не помрёшь никогда, бабаня, вон какая здоровая!

- Ба! А дед твой где! Вон у Витьки дед, страшный, ругается...

- Так... немец побил, и сынка старшего, только вон твой папка и остался! Так посадишь...? 

Серенькая только смог кивнуть белокурой головой с набитым хрустящей картохой ртом.

*********************

- Не посадил! – подкинулся на кровати Смирнов! – Не посадил, скотина такая! Всё дела – делишки, бабло вонючее, а про главное-то и забыл…!

Слез с кровати, открыл шкаф, быстро собрался, наспех оделся, схватил сумку и вышел в коридор.

- Herr Smirnov! (Герр Смирнов!)- встрепенулась аккуратная дежурная. – Wo wollen Sie hin? Sie d;rfen nicht! Bettruhe! (Куда Вы? Вам нельзя! Постельный режим).

Мало что понявший Смирнов махнул рукой, быстро дошел до дверей отделения, сбежал по лестнице вниз, оттолкнул охранника и выскочил на улицу. Глубоко вдохнул морозного воздуха.

- "Погоди маленько, бабаня! Сейчас вот доберусь и посажу!"

И пошел по улице в сторону стоянки такси. Сзади его окликнули. Смирнов обернулся. Его догоняла запыхавшаяся полуодетая Полина.

- Куда же Вы, Сергей Викторович! Ну, нельзя же так!

- Улетаю Полиночка! Домой пора! Дело срочное!

- Виктор Сергеевич! Я тут случайно …, в общем …, последние анализы пришли! Доброкачественно всё … у вас там! Но удалять надо, без операции никак!

И поминутно оглядываясь сунула ему в руку сложенную в четверо бумажку.

- Спасибо Полиночка! – приобнял её за худенькие плечики Смирнов. – Ты... Человек! Спасибо тебе за всё, родненькая! Держись … миленькая, всё будет хорошо!

И пошёл! На Родину, к бабане своей…