Ужасно не хочется, быть как все. Отбили они мне всякую охоту с ними смыкаться.
Раньше, особенно в советской надстройке, когда сами словечки: индивидуалист, единоличник и т.п., были, словно ругательство, боялся как раз противоположного. А вот теперь полностью переориентировался. Это для меня теперь тоже, как оскорбление, – быть как все.
Когда это у меня началось, сказать затрудняюсь. Но точно запомнил один красочный эпизод. Флиртую я где-то лет 15 назад с одной губастой бабенкой и, как водится, отпускаю ей мощный комплимент: дескать, очень она похожа на Анджелину Джоли... – Так это дура самодовольная мне в ответ заявляет: «Да, мне это все говорят…»
Я прямо взбеленился от обиды: то есть, она, значит, как мировая кинозвезда, а я, получается, как все…
Ну, и, похоже, в те же времена начал я от этих всех усиленно дистанцироваться.
Все чего-нибудь такое крупно-историческое поддерживают, а я ни фига, подхожу очень скептически, ищу, что таится за кадром, настолько мне вся эта массовость уже обрыдла.
Все чего-то клеймят, кого-то проактивно поносят, а я и тут в пассивной, недоверчивой сторонке, мыслю по наказу Пушкина: Да брат мой от меня не примет осужденья…
Все куда-то рыпаются, чего-то хватают, закупают, выстраивают очереди, а я ни в какую, а на соответствующие вопросы с достоинством сообщаю: Я – не все.
Для меня это явный показатель чего-то сомнительного, подложного, не истинного – такое единение мыслей и чувств. Я даже Высоцкого из-за того любить сдерживаюсь – раз он всем так нравится. Ну, не хочу я быть в одном ряду со всеми.
Всё больше пугают они меня, эти все. Не знаю уж, как там было раньше, но теперь мне точно с ними не по пути. Ни с большевиками, ни с меньшевиками – сегодня они, может, и сердобольные меньшевики, а завтра будут безжалостнее первых.
Оставил себе от них только самый минимум, без которого уж никак. Ну, там в еде, в мытье, физиологических отправлениях… Правда, и тут стараюсь что-то оригинальное привносить, не следовать общим канонам. Сплю через день, ем через два, не пользуюсь мобильным, читаю много классики, много думаю, не матерюсь, не употребляю всяких новомодных словечек, телевизор подарил одной бабке во дворе и вообще мало с кем контактирую.
Теперь вот осталось взять последний, пожалуй, самый трудный на этом пути рубеж – отказаться от секса. Тут, правда, многое зависит от партнерш, чтобы не слишком уж соблазнительные попадались... И тогда я точно смогу с полным правом сказать: я вам не все…
