Эх, дороги (три песни)

         Сколько живу, столько слышу: «О, Пинк Флойд! О, Битлз! О, (тут уж пусть всякий подставит, что ему нравится, только, к гадалке не ходи, не по-нашенски прозвучит это большей частью)». С моей стороны в ответ ни гу-гу. Кое-кто даже рукой машет, молчит, мол, и ладно. Чего его слушать? Ему медведь на ухо наступил.
        Ну и пусть медведь, а свои пять копеек я-таки вставлю – не одним же партийным функционерам перед лицом широкой общественности взять и воскликнуть, не могу-де молчать. 
        Прямо скажу, нет у меня веры к песне, если слов не разбираю. Мало того, чем красивей музыка для нее, тем тревожней у меня на душе становится. Впечатление тогда у меня такое, что будит она во мне чувства, чтобы усыпить разум. От того в каких-то моих глубинах крепнет подозрение, что не иначе как обморочить хотят. Ведь чего только не заронить в разомлевшую душу можно. Врать не буду, для чего обморочить меня доподлинно не знаю, но подоплеку к обману явственно чувствую.
        Перевод при желании, правда, найти нетрудно, только что с него взять: перевод он и в Африке перевод. Мало ли кто и что там напереводил. Даже само слово «переводить» лично мне доверия нисколечко не внушает. Сами гляньте, что оно в словарях значит. Так что и дальше, кто бы как не убеждал меня, собираюсь я полагаться целиком и полностью на слова, а не на благозвучность аккомпанемента.
        Сказал, что наболело и словно с души камень снял. Пускай теперь меломаны все как один сочтут меня пустым местом. Приму безропотно их приговор. Так сказать, взойду тих и светел на костер всеобщего осуждения.

        Вот про бригантину, которая поднимает паруса, сколь угодно могу слушать, хотя и не перестаю озадачиваться. С одной стороны, воспеваются романтики с большой дороги, то бишь морских путей, а как иначе прикажете понимать наличие веселого Роджера и имени Флинта? С другой, подмывает без промедленья стать яростным и непокорным, чтоб и пистолеты за поясом, и на запястьях рук кружева брабантских манжет.
        Эк, как ловко удалось Когану представить в радужном свете скорых на расправу сорвиголов, у кого ни стыда ни совести, а любимое развлечение заставить пленного пройтись по доске. Да и в обычной жизни на берегу они еще те фрукты: заподозрят только, что не выказали им почтения, мигом за пистолет или абордажную саблю, да так, энергично, что золотая канитель с розоватых кружев сыпется.
        И все равно ведь слушаешь эту песню и невольно мысль закрадывается, вот она какой должна быть реальность, а то, что вокруг творится доброго слова не стоит. Ну вроде как сродни это отправлению физиологических надобностей. Что о них говорить-то? Сплошные моча и говно.

        Булат Окуджава тоже действительность не особо жаловал, хотя в совсем уж махровую романтику старался не впадать, предпочитал ей интеллигентную задушевность, правда не без того, чтоб кое-где не подпустить тумана восторженной мечтательности.
       Вон как обыкновенное лекарское снадобье, изысканно названное «каплями датского короля», складно он обыграл. Взял и выставил обычное отхаркивающее средство эликсиром на все случаи жизни, да так, что как не артачься, а поверишь, так оно и есть. Не каждому, кто себя великим пиитом мнит, эдакое по плечу – только большому мастеру, кто знает, как обращаться со слушателем.  Вот она сила искусства! Только и остается, что позавидовать, да в минуту жизни трудную напевать про себя: «Капли датского короля пейте кавалеры».
       Вроде бы про флибустьеров и заветное средство от всяких напастей я достаточно наговорил. Теперь к главному перейду.

       Эту песню как услышу, так сразу такое движение чувств начинается, такие токи по телу пробегают, что кажется, скажи мне в этот миг: «Иди на подвиг или непосильный труд», - тут же встану и пойду. За одни только эти строки памятник поэту возвести бы стоило в родном его Рыбинске.
       «Эх, дороги, пыль да туман…» Слова вроде ведь проще некуда, а за душу хватают и слезы на глаза наворачивают, и чем дольше слушаю их, тем желание втайне крепнет не сходя с места опрокинуть в себя стакан водки без всякой закуски и немедля уйти в бескрайние просторы Родины и кануть бесследно навечно в них. Такое вот действие оказывает на меня эта песня, потому что в ней душа моего народа, который как Синдбад-мореход плывет и не ведает, куда заведут его морские просторы и собственное прям-таки ангельское простодушие. Да что говорить…