С дачи

С дачи
Люди везут кто что. Одни мешок яблок. У других – уже сок. Но тоже приличный вес: две трехлитровые банки. Третьи не везут ничего, кроме усталости и потому, может быть, с легким оттенком озлобленности.
Электричка останавливается на станции одновременно с автобусом, направляющимся отсюда к метро, к цивилизации, к чистым и отапливаемым уже в течение нескольких дней (а кому повезло, то и недель) городским местам обитания. Народ со ступенек катится кубарем, автобусу не дают отойти от остановки все новые потоки пассажиров. Водитель покорно дожидается, пока совсем не похожую на балерину женщину, упавшую перед автобусом на полушпагат, и пытающуюся встать на колени в позе маленькой девочки, потерявшей в песочнице лопатку, поднимают двое не старых мужчин. Этот явный признак повысившейся культуры взаимоотношений сплачивает народ в желании немедленно творить добро.
Где бы найти место подвигу?
И тогда вместо привычной битвы за сидячие места, народ устраивает миниатюрную пробку в проходе, предлагая сиденье друг другу.
- Спасибо, я с собакой, мне лучше поближе к выходу, - отказывается старик в берете, сдвинутом на левое ухо. Из этого уха, впрочем, как и из правого, произрастает седая кисточка реденьких волос.
- А я – через две остановки выхожу, если все обойдется без осложнений, - лысый, с серебряной щетиной на впалых щеках, опасливо оглядывается в поисках контролера. Внушительного вида дачница среднего возраста голосом опытного пассажира успокаивает спутника:
- Они в такое время и в такой консервной банке не встречаются. И не переживайте. Надо только всегда один талончик носить при себе, на случай, когда на остановке откроют одну переднюю дверь...
- Нет-нет, я постою, - сопротивляется попытке сдвинуть её с места
крашенная минимум месяц назад сухая морщинистая женщина, - мне тут приходится передним копытом багаж оберегать.
Никто не уточняет про копыто - всем давно знакомо кино «Старые клячи». Конечно, там все далеко от жизни, и клячи не клячи, а бабуси преуспевающие. Но слово – подходящее. Почти нежное. Вместо сивой кобылы. Тем более, волосы как-никак покрашены, пробивающаяся седина придает всего лишь некий пикантный оттенок внешности. Ну и манеры, конечно. Ясно, не кобыла, а кляча. Правда, все равно парнокопытное. Но тут уж социальный статус, определяемый уровнем общей культуры общества. Никуда не денешься.
Невысокого роста, старуха без особых примет, на предложение продолжить путь сидя, отвечает жестом в сторону некоего загадочного приспособления в середине автобусного пространства. Никто не скажет точно, как это называется и чему служит. Там что-то внутри живет и производит звуки.
Может, там сердитый дух автобуса, которому не по нраву пассажиры, избегающие платы за проезд? Никто, кроме невысокой, талончиков не компостировал, между прочим. Конечно, копытом, да еще в тесноте, подобные фокусы нелегко осуществить. А невысокая, она носом в компостер упирается. Её, небось, совесть зазревает.
А может, там, внутри таинственного ящика, нормально работает мотор, его зашили в плотный куб – вышло как широкий, правда, покатый, подоконник. И хотя никто не скажет, что это на самом деле (не о специалистах речь, а о пассажирах), однако все пользуются: на нем уже тесной семьей лежало несколько рюкзаков, а невысокая старуха к ним и свой закинула отработанным движением плеча.
Сиденье остается свободным. Пробка в проходе плотной. Остановка перед метро выстреливает этой пробкой, как Советское шампанское в Новогоднюю ночь.
Народ, расхватав свои рюкзаки, разбегается-разбредается-расходится.
Каждый в том своем направлении, которое считает необходимым.

- О, Господи! Где мои ключи? Плохая примета! Когда же они потерялись? Небось, в этой давке, когда рюкзаки растаскивали как попало за лямки, они и выскользнули из кармашка, - отчаянью и, соответственно, причитаниям нет конца. Стоящая перед дверью закрытой квартиры, невысокая старуха без особых примет нервными движениями один за другим расстегивает карманы потертого рюкзака, оказывающиеся пустыми, и – на мгновение замирает: на рюкзаке имеется сбоку еще один карман, невесть откуда взявшийся! Неужели раньше она его не замечала? Вот так чудеса! Слава Богу, мобильник оказался именно в этом кармане. Почему из записной книжки на мобильнике исчез номер дочки, старуха не долго раздумывает. Она в панике звонит по памяти – минут через десять дочка, живущая неподалеку, открывает квартиру своим ключами.
- Ай, мама, - успокаивает дочь, - ты вполне могла ключи оставить на столе на даче. В конце концов, это не смертельно. А что у тебя за новый рюкзак? В секонд-хэнде купила?
Достав из нагрудного кармана очки, старуха, наконец, начинает постигать драматизм произошедшего: рюкзак, действительно, почти новый. Это чужой рюкзак!
Она падает в кресло и беспомощно смотрит в лицо дочери:
- Нет, мне пора подыхать, раз уж мозги отказывают.
Дочка не поддерживает наскучившей темы.
- Дай мобильник, - распоряжается дочь. – Так. Это не твой. Хотя такой же. Ну, так все в порядке! Сейчас мы найдем владельца этого рюкзака!
И она набирает номер матери. После короткого объяснения и взаимных извинений, абоненты договариваются о встрече. Конечно, на остановке. Да, это для всех удобно.
Свой рюкзак невысокая старуха узнает, как родное существо, радуется каждой латке на его поверхности, а счастливо сохранившиеся на месте ключи от квартиры возвращают ей уверенность в завтрашнем дне. Жизнь продолжается!
Но не тут-то было. Старичок в берете, взглянув на рюкзак, который ему вручают взамен принесенного, отказывается его забирать:
-Зачем мне чужой рюкзак? Отдайте мне мой!
- У меня больше нет никаких рюкзаков. О, Господи, что же это за напасть такая! Доча, что делать?
- Говорите номер вашего мобильника, - дочка предлагает связаться с третьим участником происшествия так же, как они связались со вторым. Теперь телефон – кратчайший путь к развязке. Седоухий – так его про себя окрестила дочь невысокой старухи – виновато произнес:
- У меня нет мобильника.
- Как же вы так! – то ли упрекает, то ли сочувствует старуха.
А дочка уже набирает один из номеров записной книжки мобильника, обнаруженного в боковом кармане неизвестного рюкзака. На том конце мобильной связи вежливо разговаривать не обучены, судя по реакции дочери. Дочка набирает следующий номер. С таким же результатом. Затем еще два. Наконец, ее лицо проясняется.
- Спасибо большое, будьте так добры! А я вам перезвоню через пять минут.
Обернувшись к незадачливым старикам, она бодро поясняет:
- Кажется, там поняли, о ком идет речь. Есть у них такой знакомый, который по этому направлению электрички дачу имеет.
Когда они связываются по указанному им номеру, оказывается, что таковой знакомый сегодня на дачу не выезжал и преспокойно отдыхает после гостей. А мобильник свой он отдал отцу, а отец плохо слышит, мобильником почти что и не пользуется.
- Так что, милая девушка, не знаю, чем вам помочь, - завершает свою короткую речь бархатный баритон невидимого собеседника.
- Зато я знаю, как вы можете помочь, - дочери нравится голос, интонации и, главным образом, обращение «милая девушка», произнесенное вежливым тоном.
- И как же? Я готов.
- Очень хорошо было бы прямо сейчас встретиться и посетить вашего отца на предмет возвращения ему его рюкзака и изъятия у него ему не принадлежащего.
- Круто! Где вас искать? Я буду через минут десять.
Когда к автобусной остановке подъезжает нормальный внедорожник и из него выходит высокий, деловитой внешности мужчина, все трое ожидающих молча переглядываются: теперь понятно, почему чужой рюкзак относится к категории недешевых, почему так много всяких карманов и карманчиков на нем – он явно заграничного происхождения.
Теперь читатель может догадаться, почему год спустя старуха-мать, радостно смеясь, скажет, что своего зятя она привезла с дачи...