Колючка

Разве имеет значение, что там сегодня за окном, и какой день недели или число месяца? Сейчас важно только то, что мир разрушен, а всё остальное просто мелочи на фоне внутренней, но от того не менее глобальной катастрофы.

Режим глупой гордости успешно активирован. Поэтому я внешне спокойно наблюдаю за тем, как она собирает вещи. То, что в душе происходит извержение вулкана, а с языка готова сорваться фраза: «пожалуйста, останься» на данный момент не имеет абсолютно никакого значения. Все, финита ля комедия!

Пакует в чемоданы сотни ненужных с моей точки зрения мелочей. Её взгляд задерживается на моей льняной рубашке, в которой она так любила щеголять по квартире. Слышу её вздох, она смотрит на мою реакцию и, не дождавшись от меня ни слова, забирает её себе. Зачем? Чтобы потом вспоминать о ненужном для неё человеке?

Давно стали чужими. Взгляды уже не прожигают насквозь. Касания, от которых раньше шли мурашки по коже, уже не уносят в космическое пространство.  Завершены разговоры до трёх утра, но молчание нелогично бьет меня по щекам. Я ведь сильно скучаю, по этому сплетению мыслей, за тем, как договаривали фразы друг за другом.  Поздно вечером она уедет. И мы наконец-то перестанем причинять боль друг другу. Мы просто не совпали. Так тоже бывает и никто в этом не виноват. Символично то, что встретившись впервые в метро, мы там же навсегда и расстанемся.

Помню, неловкое и быстрое объятие и торопливый поцелуй в щеку. Я так долго ждал с ней встречи, но когда увидел впервые, она показалась мне невероятно чужой. Подумал, что ошибся в чувствах, просто придумав их. Даже внешне я представлял её иной, несмотря на мегабайты фоток, сохранённых в моём телефоне. Мне кажется, она разгадала мою внутреннюю скованность, поэтому взяла инициативу на себя — болтая без умолку о том, как она доехала, как искала эту отдаленную автобусную станцию. Я делал вид, что слушаю, хотя не слышал и половины слов из-за непривычного громкого шума харьковского метрополитена…

Это уже чуть позже была энергетика, сцепление рук, она стоит на эскалаторе, а я на ступеньку выше. И держу её, обнимая. Время от времени она поворачивается ко мне, и мы целуемся. В вагоне я стараюсь закрыть её от всего мира, постоянно прижимаю к себе, и мы едем… разве так важно куда?

Но сейчас всё иначе.  В этот ночной час мы даже спускаемся разными эскалаторами. Я выбираю неисправный и в гордо-глупом одиночестве первым спускаюсь в тоннель. Жду. Электронное табло показывает, что поезд прибудет через восемнадцать минут. Она не подходит ко мне, а садится на лавочку чуть поодаль от станции. Я же упрямо стою у перрона, украдкой наблюдая за ней. Вот бы сейчас остановить ход этих упрямых часовых стрелок. Или мысленно послать сигнал машинисту о том, что его приезд равен роковой ошибке. Она уедет и оставит меня навсегда. А я так и не скажу ей о том, что на самом деле я ужасно этого не хочу. Ведь после нее останется пустота, от которой она только научила меня отвыкать.

Поезд плавно останавливается. Неужели я вижу на её щеке слезу? Да, нет. Показалось… Времени на прощания нет. И даже горькое: «пока» застревает в горле, поэтому молча, вталкиваю багаж. И двери закрываются. Всё. Я больше никогда её не увижу.

Медленно возвращаюсь ранее проделанным маршрутом. Только поднимаюсь уже исправным эскалатором.  По пути я продолжаю вычеркивать её из своей жизни: вношу во все возможные, но трусливые блек листы в социальных сетях. Отныне у нас разные никогда не пересекающиеся ветки метро и судьбы. Так же легче.

Вот только где-то там глубоко внутри, в районе солнечных сплетений, саднит колючка. И я думаю, она прописалась там надолго…