Соседка

Олег Панов в новый дом въехал одним из последних. Бывшая забрала две трети от продажи их шикарной квартиры в центре и укатила с сыном в Землю обетованную, откопав какие-то корни в роду у прабабушки. На оставшуюся треть Панов осилил только «однушку»  на выселках. Хотя ему было как-то всё равно, была бы крыша над головой.
Когда-то Панов мечтал о карьере актёра, но отец, кадровый военный, вырезал мечту на корню, мол, не мужское это занятие – лицедейство. Так Олег оказался в военном училище. Честно отдав долг Родине на атомных подлодках, ушёл в отставку. Какое-то время был депутатом областной Думы, потом попробовал бизнес. А в кризис остался не у дел. Хорошо, хоть пенсию повысили. Вот тут-то жена и нанесла удар в спину. Он, конечно, мог бы с ней уехать, но не захотел: всё-таки родину не выбирают. А вот сын по стопам отца и деда идти категорически отказался. Окончил музыкальное училище, довольно классно на ударных играл джаз и планировал через Израиль попасть в Штаты, чтобы выступать на Бродвее. Что ж, «надежды юношей питают». Панов, памятуя о своей несбывшейся мечте, не настаивал на военной службе для сына и отпустил его покорять мир.
Ремонт в новой квартире Олег делать не стал, вселился на готовое, благо дом сдали «под ключ». Мебель тоже старую перетащил. Только плазменную панель приобрёл. Повесил на стену и решил это дело отметить, чтобы по русскому обычаю обмыть покупку. Достал из холодильника банку огурчиков солёных, запотевшую бутылку водки, поставил воду под пельмени и уже предвкушал ужин, но обнаружил, что в доме нет соли. В магазин бежать не хотелось. Что в таких случаях делают русские люди? Конечно, идут к соседям.
Дверь открыла невысокая женщина неопределённого возраста в домашнем бесформенном халатике, с гулей на голове. Не сказать, что некрасивая, но какая-то блёклая. И только Панов раскрыл рот попросить соли, как соседка взмахнула руками и удивлённо произнесла:
- Олег? Надо же!
- Мы знакомы? – Панов вгляделся в женщину, но сначала не увидел ни одной знакомой чёрточки... Хотя, пожалуй, где-то пересекались, что-то неуловимое мелькнуло.
- Совсем не узнаёшь? – соседка как будто даже расстроилась. - Мы в школе занимались в драмкружке. Как-то я играла твою младшую сестру.
- Эх, драмкружок, детство золотое! – Олег ещё раз внимательно глянул на соседку. – Чижик? Лёлька Чиж, ты?
- Да, я. Лёля. Надо же, теперь соседи, - Лёля смотрела во все глаза. – Какой ты стал,  с ума сойти!
- А ты и не изменилась, - произнёс Панов дежурную фразу. – Всё такая же маленькая, Чижик, одним словом.
- Угу. Маленькая собачка до старости щенок, - засмеялась Лёля.
С тех пор соседка то ли случайно, то ли нарочно постоянно попадалась ему на глаза. Не мог Панов знать, что когда-то в школе был её первой любовью. Он, конечно, догадывался: одинокая соседка неровно к нему дышит, только шансов у неё не было никаких. Сердце Олега было прочно занято. Уже почти год, как влюбился, словно мальчишка, в Джулию Лэмберт, в смысле в актрису, которая играла моэмовскую героиню в местном театре. Он не пропускал ни одной премьеры, где на афишах значилось имя Елены Беловой. Она стала его мечтой, хоть и говорят «не сотвори себе кумира», да только не у всех это получается.
А у Лёли началась другая жизнь. Она помнила ту свою самую яркую любовь во всех подробностях, тогда дневник вела. Лёля открывала старую, пожелтевшую от времени тетрадь, где в не очень правильном ученическом почерке отражались надежды и страдания юной Лёльки Чиж, которую Он называл Чижиком: «Как я не хотела, чтобы он убегал после репетиции! Мне так необходимо с ним поговорить. Даже было желание поцеловать его, обнять, но этого я, конечно, не сделала. И вообще, он просто гений. Как я его люблю – всей душой, всем сердцем!!! Сейчас мне главное – понравиться ему. Пусть все на свете меня ненавидят, но только бы нравиться ему. Я не знаю, что для этого нужно делать. Просто жить,  как раньше жила, невозможно, нельзя… Может, надо сказать ему? Но стыдно девчонке первой признаваться в любви. Я хочу всё время его видеть и ревную, как дура, ко всем подряд. Это же просто невозможно!»  Лёля так ему ничего и не сказала. После школы судьба развела их в разные стороны, и чувство притупилось со временем. А вот сейчас снова сердце замирало при виде Олега, как будто вернулась в то время, когда он снисходительно называл её Чижиком. Он был так же красив, как тогда, большой, сильный, надёжный. Удивительно шла ему аккуратная бородка, и совсем не портили седые волосы.
Личная жизнь у Лёли не задалась. Были короткие романы, однажды она даже сходила замуж. Да только какому мужчине нужна женщина, которая свою работу любит больше семьи. От мужа у неё остались лишь благозвучная фамилия и любимая дочь. Последние лет пять Лёля уж и смирилась с отсутствием личной жизни. Полностью отдавалась работе. А тут все чувства разом всколыхнулись, и она решила действовать. Теперь на лестничную площадку даже мусор вынести выходила причёсанной и подкрашенной. Халатик убрала подальше. Оценивала себя вполне реально: «Не модель, конечно, жирок кое-где отложился, но фигура просматривается ещё, во всяком случае, и без подтяжек всяких на свои годы не выгляжу».
Как-то Лёля напекла пирожков с капустой и пригласила Олега на чай. Панов пришёл, пирожков поел. Сидел, вздыхал. Лёля решила, что стряпня  ему не понравилась. А Олег тем временем размышлял, как бы дать соседке понять, чтобы на него не рассчитывала. Обижать подругу детства не хотелось, но и давать надежду – нечестно как-то.
Приближался Новый год. В воздухе толкались, плясали снежинки. По всему городу стояли разукрашенные ёлки, мигая разноцветными огоньками. То тут, то там попадались Деды Морозы и Санта Клаусы. Предпраздничная суета чувствовалась во всём. А Лёле было невесело. Дочь с зятем собрались в Закопане на лыжах кататься. Подруги и коллеги все по семьям. А ей и не уехать никуда – работа, никаких новогодних каникул. Придётся, наверное, опять одной давиться шампанским под однообразные ритмы и плоские шутки  Новогодних «огоньков». Олег на контакт не шёл никак.
А Панов перед праздником наконец решился: зайдёт с цветами в гримёрку к любимой актрисе после премьеры и предложит ей вместе встретить Новый год. В общем, или пан, или пропал. Если откажет, будет и дальше любить её молча и на все премьеры ходить. Вот только не знал, какие цветы купить: розы банально, полевых цветов зимой не сыщешь, лилии не все любят. Решил с Лёлей посоветоваться, заодно даст понять, что у него есть женщина, пусть надежд на его счёт не питает.
Соседка открыла дверь, разулыбалась, раскраснелась. «Не такая она и блёклая, как мне сначала показалось», - промелькнула мысль.
- Лёля, - начал с порога, – вот хочу любимой женщине цветы подарить, не посоветуешь, какие лучше.
- Думаю, орхидеи, - улыбка очень явно сползла с лица, Лёля отвела взгляд.
- Спасибо! Это идея, - Олег был уверен: жестоко, конечно, поступил, но так честнее. В конце концов у неё тоже наверняка кто-то есть, он заметил, что соседка часто вечерами пропадает, пару раз за чем-то приходил, а её дома не было.
В этот вечер в театре давали  «Вешние воды». Панов держал шикарный букет, с замиранием сердца смотрел на сцену и нетерпеливо ждал того момента, когда пройдёт за кулисы. Марья Николавна в исполнении Елены Беловой была выше всяких похвал. Когда она кричала: «Санин! Санин, за мной!», Панову хотелось сорваться с места и бежать на сцену за этой необыкновенной женщиной. Было такое впечатление, что актриса живёт на подмостках, вернее проживает на сцене судьбы своих героинь, будь то влюблённая в театр Джулия Лэмберт или неприкаянная, чуть сумасшедшая  Бланш Дюбуа, или стервозная Марья Николаевна Полозова. А ведь он мог бы стать партнёром актрисы, если бы в своё время ослушался отца, только, к сожалению, жизнь одна и не имеет сослагательного наклонения. Не быть ему ни Майклом, ни Ковальским, ни Саниным.
«До чего ж хороша!» - думал Панов, когда актёры вышли на поклоны. Ещё раньше он навёл справки и узнал, что Елена Белова не замужем. Значит, один шанс из тысячи всё же был. Панов потоптался в холле, взял в гардеробе дублёнку, прикидывая, что актриса уже должна бы переодеться, потихоньку прошёл за сцену, где находились гримёрные. Сердце бешено колотилось. Он втянул в себя воздух, безумно хотелось курить, хотя бросил это дело лет десять назад, и постучал в ту дверь, где была написана  фамилия актрисы.
- Войдите, - голос звучал буднично, совсем не так, как недавно со сцены Марья Николавна звала Санина, и казался знакомым. Панов открыл дверь, но все подготовленные слова застряли внутри от волнения. – Так это мне орхидеи? – женщина обернулась и посмотрела на Панова.
Олег не мог поверить своим глазам: посреди гримёрки стояла Лёля, тот самый Чижик, с которой они в школе занимались в драмкружке, нынешняя соседка.
- Лёля? А что ты тут делаешь? – у Панова был растерянный и глуповатый вид. - Ты знакома с Еленой Беловой?
- Хм…- Лёля задумчиво посмотрела на соседа. -  Пожалуй, да.
- А меня можешь познакомить? Я об этом уже почти год мечтаю, - воодушевился Панов.
- Что ж, пусть твоя мечта сбудется, коль дело под Новый год. Надо же, а говорят, чудес не бывает, - Лёля усмехнулась и протянула руку. – Давай знакомиться: Елена Белова.
- Ты??? Но как… - Панов стоял с открытым ртом и не отрывал глаз от Лёли.
- Олег, закрой, пожалуйста, рот. Давай дублёнку в шкаф повешу и пойдём со мной в буфет премьеру отмечать. Наши, наверное, уже собрались, - Лёля забрала у оторопевшего Олега букет и чмокнула в щёку. – Спасибо! Очень люблю орхидеи.