Их было трое...

Во снах рождаются наши заветные мечты, и жизнь кажется бесконечной в мире иллюзий. Во сне ты вечен и бесстрашен перед любым врагом. И время исчезает в бездне небытия…
…Выстрел. Тишина. Никого. Сбежали…
…Дожить до рассвета, эти слова словно молитва застыли на моих устах. Я утер кровь с губ. Мы трое выжили из всего отряда в кровавой бойне. Потери велики, но сейчас не хочу даже думать об этом. Мы нашли убежище в заброшенной хижине в лесу. Здесь уже давно никого не было, возможно хозяин умер или ушел на фронт. Было грязно и пыльно, но нас не беспокоило это обстоятельство, главное живы. Было темно. Свет не включали. В окна сияла полная луна, оставляя на полу тени окна и уголок стола.  Сверчок. Тишина. Мы молчали. Кругом стоял лес.
Сержант был ранен в плечо лазерной винтовкой. Он получил сильный ожог. Медик Анна перевязала ему плечо и сказала, что жить он будет и готов идти в бой, хоть сейчас. Я кивнул и взглянув на усталого и раненого бойца решил, что ему не помешает отдых и сон…
…Шли в лагерь. Попади в засаду. Выжили только мы трое. Спрятались в хижине...Патронов мало. Четыре осколочные гранаты. А силы противника велики. Анна подошла ко мне.
- Я буду драться! Во имя свободы! Во имя родины! – сказала она гордо.
Храбрая девушка. Знаю. На её глазах убили мать и двух братьев, ей удалось сбежать. Отец умер на фронте. Была в бегах, пока не попала ко мне в отряд. Я люблю и уважаю её отвагу. 
Я приказал ей охранять окна, выходящие на задний двор. Анна послушно притаилась у окна, вся в ожидании, словно хищник выжидающий добычу. Храбрая девушка. Ничего не боится. Девушка войны.
Сержант проводил Анну глазами. 
- Как ты?
- Нормально, Иван Савельевич.
- У нас впереди долгая ночь, Паша. Самая долгая в нашей жизни.
- Я готов драться до смерти.
- Знаю.
Сержант зарядил винтовку последними патронами и кряхтя приподнялся. Он сел у окна на кухне, откуда открывался вид на лесную поляну. Меж ветвей тополей, мелькала полная луна. Сверкал сверчок.
Я сел в гостиной, притаившись у окна. А что может быть хуже ожидания, когда ночь слепыми глазами смотрит на тебя из окон. И ты каждый час ожидая смерти вдруг понимаешь, что жизнь ещё не иссякла и не испила судьба родник Бытия.
Сердце бьется в тишине, словно отбивая ритм последних секунд жизни. Я не боюсь смерти. Это неизбежно. Мы не вечны. Но в эту ночь мне почему-то вдруг стало страшно. Страшно в этой хижине. Страх одиночества и безумия медленно словно спрут щупальцами проникал в сознание. И каждый куст мне врагом казался и каждый шорох заставлял меня вздрагивать. Я был нервозен. Эх, выпить бы щас!
Ночь. Луна. Тишина. Анна и Павел не спят. Бдят. И лес погрузился в безмолвие ночного сна. Ухала сова и стрекотал сверчок. Ночные певцы!
И притаились в ночи наши страхи и мечты растворяясь в бреду безумия исчезнут с первым лучом рассвета. Уходят сны, придет явь.
Жизнь мимолетно пронесется перед глазами. Воспоминания сгорят в пожаре дум и обратятся в прах. Что было в прошлом, теперь уже не возвратить и не нужно сегодня.
Ночь. Враг шел за нами по пятам словно пес, вынюхивая следы. Я знаю они придут за нами, чтобы выпытать наши секреты. Но я буду молчать, также как мой отряд. В их верности я был уверен…Они не предатели.
Тишина. Безмолвие. Клонило ко сну. Эх щас бы вздремнуть! Но нет, не сейчас. Я сходил к Паше и осведомился о его самочувствие.
- Таблетки Аннушки творят чудеса, - ответил сержант, - рана почти зажила. Завтра сниму повязку.
- Вот и отлично. Будь острожен. 
Пошел к Анне. Она взглянула на меня. Я прочел в ее глазах усталость. Она посмотрела в бинокль и сказала:
- Они идут с Юга, Иван Савельевич. Их много. А нас трое. Скажите честно, мы умрем?
Ну что я мог ответить милой девушке.
- Мы будем жить. Приготовиться к бою!
Она промолчала. Не ответила.
Но когда я уходил я услышал тихие слова девушки:
- Я умру за родину. 
Я проверил свои боезапасы. Три гранаты и два магазина к автомату. Дай Бог продержимся! Дай Бог. Я никогда не молился, но тогда я впервые обратился к Богу с мольбою помочь нам. Я не умею молится, но повторял слова, которые много раз слышал от матери. Мы примем этот бой. И не сдадимся. И если умрем, то погибнем героями. Мы будем драться до конца!..
От сырости стен веяло смертью. И медленно подбиралась к нам смерть, хоть и отрицали мы её. Но ничто не вечно. Страх ушел из моего сердца, осталась отвага, лишь бы больше убить врага. Но тут возникает мысль, отчего враг жаждет нашей смерти?  Выполняет приказ своего генерала? Или им движет ненависть? Не знаю…
Мысли мои корнями уходят в далекой прошлое, когда детство сверкая пятками пронеслось по тропе моей молодости. Воспоминания ушедших лет навсегда останутся в сердце моём. Ожившие призраки моих кошмарных снов, медленно проникали в мое сознание сводя с ума. Я иду по тропе своих надежд, ступая на лезвие бритвы на краю бездны. Страх перед смертью разъедает мою душу. Я боюсь умереть. Я боюсь…
Забрезжил рассвет, словно надежда на спасание, но не суждено было увидеть нам солнце. Раздался выстрел. Я упал. Кровавое пятно расплылось на груди, голоса врага эхом отзывались в ушках, словно звучали где-то далеко. Языки пламени жадно поползли по стенам, хижину сожгли. Огонь объял меня, но я не чувствовало боли, будто провалился в бездну и жизнь мимолётно пронеслась перед глазами вереницей воспоминаний…
…Я очнулся в камере с холодными каменными стенами, полом и потолком.
В одно единственное решётчатое окно светило солнце, отбрасывая на полу тень от окна. Я выглянул в окошко, щуря глаза, лучик надежды, надежды на спасение. Я видел пустыню и смерть. Планета, давно обратилась в прах и слезы предков залили эту пустошь воспоминаниями. Планета, которая стала полем битвы. О сколько жизней унесла проклятая война!
Железная дверь камеры открылась со скрипом и ко мне толкнули пленного. Лица охранника я снова не разглядел. Царил полумрак. Твари. Снова тишина.
Я помог подняться сокамернику и когда свет упал на него я узнал его. Это же Пашка! Павел друг мой, как ты? Пленник сел на холодный пол и уперся спиной в стену. Здравствуй друг! Как же приятно видеть родное человеческое лицо. А не этих талиманцев или как их там.
- Снова мы вместе, Иван Савельевич, - сказал грустно Павел, - проклятая война.
- Как ты попал в плен? – поинтересовался я, сев рядом.
- Был на передовой. Я же отличный снайпер, ну вы знаете, капитан. Пить хочется…
Павел облизнул сухие губы.
- Воды дайте, твари! – крикнул он.
А в ответ тишина.
- Сволочи! Я вам устрою веселое воскресенье, когда выберусь отсюда.
Он помолчал, подумал и продолжил свой рассказ:
- Так вот, расчистил себе путь и потихоньку пошел в форт и тут попался. Глупо, получилось, правда, Иван Савельевич.
Я кивнул. Действительно глупо, и звучало как-то неправдоподобно. Наверное, придумал, чтоб скрыть истинную правду. Я не стал донимать его. Пусть верит в свою же ложь.
- Мы проиграли эту войну, Талиманцы наступают и скоро ждет решающий бой. Их генерал Синьг Тард сбежал. Понял, что всему конец…
- Синьг Тард? – воскликнул я, - не может быть! Не верю, наверное, это хитрый ход. Он великий стратег и солдат.
Павел не ответил. Помолчал и сказал:
- Они будут драться до конца. Наше положение тоже не лучше. Крип скоро падет под гнетом талиманцев. Мы проиграли этот бой, Иван Савельевич. Они великие войны и никогда не сдадутся в плен. Всё их войско в Форте. А нас так мало. Сколько людей погибло в этой проклятой войне.
Он поник головой.
- Перед тем как попасть в плен я услышал весть, что с Земли прибыл флагман. И нашим войска окружают Форт. Они дадут одновременно залп из всех орудий. И враг будет повержен. Мы победим Пашка. Победим!
Павел поднял голову и взглянул на меня.
- Спасибо за информацию капитан. Теперь мы знаем всё!
Он встал и видоизменился в талиманца. Он был высокого роста, стройный и подтянутый с длинными пятипалыми руками и ногами. Тело полностью лишено волос и обладает синей гладкой кожей, изредка с красными пятнами.  Также несколько отличалось строение головы; сильно вытянутый конусообразный череп покрывали жесткие фестончатые хрящи, формирующие плотно прилегающий к голове гребень. Черные глаза без зрачков казалось вместили в себя всю чернь космоса, маленький аккуратный нос, широкий рот без губ полный длинных, тонких и острых зубов, словно замер в зловещей усмешке. Я впервые увидел талиманца вживую. Я был в шоке.
- Что, удивлён?  У нас есть способность реорганизовывать свою молекулярную структуру, во что угодно и в любых размерах. А как ты думаешь мы завоевали 5 Галактик. Только так, с помощью обмана и лицедейства. Мы великие войны! Прощай капитан!
Он постучался в дверь. Камеру открыли, и он ушёл. И тогда я осознал, что предал свой народ. Предал всех. Безумие и отчаяние овладели мной. Я ничего не мог поделать и помочь никак не мог. Я один знал правду. Земляне были обречены. Мы проиграли этот бой. Проиграли.
- Нет, нет боже мой, что я наделал, не-е-е-ет.
Крик отчаяния и страдания поглотили холодные стены и мрачная камера в Форте.