У Лены лицо Будды. Отстраненный взгляд был бы похож на созерцательный коровий, если бы не знаменитая «внутренняя улыбка Будды» — мышцы лица расслаблены и только уголки губ слегка тронуты улыбкой, не обращенной ни к кому.
Совсем недавно астролог Елена была толстой кадушкой, как её мать и сестра. Но те про свои габариты не заморачивались, а Ленка изводилась всеми возможными способами, чтобы похудеть, и взгляд имела голодный, озабоченный новыми диетами.
Сестра посмеивалась над ней, носила цыганские шали и серьги, разухабисто пила водку с мужиками, черный глаз её горел похотливо и озорно.
Их мамаша, тоже со взором горящим, только у неё огонь загорался строго на присутствие мужа. Оком обиженным и злым она пыталась прожечь остатки его небогатого мясом туловища насквозь, поскольку, получалось всего лишь до середины — до язвы желудка, старалась дожать голосом. Голосом выходило лучше, от его пиляще — режущего тембра язва опустилась в двенадцатиперстную кишку.
Астрологиня водку не пила, супруга не пилила по причине отсутствия оного, с мужиками была очень даже не прочь, но отталкивала их своим комплексом неполноценности.
— Вот похудею, — мечтала она, — тогда снова отдамся. Снова, потому что «сперва» уже было, и от него родилась дочка.
— Тогда придется еще раз через дефлорацию пройти, — язвила я.
— Почему? — вопрошала доверчивая Ленка.
— Зарастет все или вовсе не пригодится.
— Что, никаких шансов?
— На мужиков?
— На похудение.
— О, Господи!— взвыла я и отвела её к очень хорошему психологу. Он Ленкиных тараканов вывел, и она обрела теперешний взгляд и вид. Тело и суета убавились, добавились улыбка Будды и русалочий голос, придающие владелице неотразимый шарм.
Её умение перестраиваться, брать нужное удивляло меня, привыкшую к упорным неврастеникам.
— Давай я тебе гороскоп сделаю, — выпевает она своим новым голосом.
— Зачем?
— Ну, какая ты! Всем интересно, а тебе нет.
Я не хочу дискутировать, к тому же любопытно, за что ей клиенты долларами платят.
— Ладно! Валяй, — разрешаю я.
Минут сорок она возится в компьютере со всякими диаграммами, потом читает результат. В процессе озвучивания судьбы, глазики мои приобретают отсутствующее Еленино выражение. По прогнозам подруги, для удачи и благополучия мне нужно встретить Новый год на далеких теплых островах или, на худой конец, во Владивостоке, но непременно там, куда Макар телят не гонял. Лучше всего, вместо моей писанины и возни с психами, заниматься молекулярной биологией и много еще чего, в том же духе.
— И вот за это 200 баксов?
— Ну, не только. Вот, Луна у тебя в … (каком-то) доме, а Сатурн…
— Стоп! Ты мне лучше скажи, то, которое ты прочитала, оно так и будет?
— Почему будет? Как захочешь, так и будет.
— А что ж ты мне голову морочишь битый час?
— Интересно же, а с клиентов еще и прибыль.
Лицо её озаряет другая улыбка - лукавая.
— Слушай, я тебе шаль подарю. В крайнем случае, стащу у твоей сестрицы.
С той поры, как подруженька перестала худеть, она превратилась в милейшего человека. Думаю, можно было бы её клонировать в случае всемирной катастрофы. Не стало бы завистливо-презрительных взглядов толстушек, провожающих каждую стройную женскую фигуру; истерично блестящих глаз, озабоченных своими обидами, фригидных дур; злобных зырков исподлобья вечно правых, мешкообразных теток, носящих до самой смерти в торбах своих тел обиды, отчаяние, разочарование, страх. Идешь по улице, а навстречу сплошь просветленные - смешливые, счастливые, веселые, радостные ЖЕНЩИНЫ.
Теперь ясно, зачем клонирование придумали?
