Придёт она

      Придёт она. Брызнет веснушками по щекам, наполнит светом глаза, взорвёт тишину трелями птиц. Обнажит щербатые дороги, расквасит обочины. Заголосит реками, заколосит травой...
Каждый год она приходит на смену. Придёт и в этот раз...
      Девочка в коричневом школьном платье стояла у окна и смотрела, как небо повисло на ветвях старых тополей, а они, как атланты, накренились под его тяжестью.
- Света! Сколько минут прошло?
От голоса мамы девочка вздрогнула.
Она опять задумалась и забыла,что надо было переводить взгляд от бумажной красной точки на стекле на дерево за окном. И так в течение пятнадцати минут. Когда у неё стало портиться зрение, окулист прописал ежедневные упражнения для глаз. Но стоило ей оказаться у окна, как она, упираясь взглядом в одну, только ей видимую точку, улетала мыслями далеко.
     Сашу Топоровского, самого отстающего в классе ученика, посадили с ней пару месяцев назад. Он сидел тихо, как тень, не поднимая глаз от парты. Когда его вызывали к доске, он стоял около неё молча, опустив голову, и даже не пытался повторить слова подсказок, летевших со всех сторон. Потом ему перестали подсказывать. Перестали его замечать. Он словно стал невидимкой.
     Однажды Света, решая пример по математике, вдруг услышала странный звук, напоминающий клекот. Повернув голову к соседу, она с удивлением увидела, что он давится смехом. Смех иногда брал своё, но Саша старательно переводил его на беззвучку. Тогда смех начинал выбивать слёзы из его глаз и прижимал его со всей силой к парте. Парта сотрясалась от его конвульсивных движений. Света невольно улыбнулась и тоже хихикнула.
- Саш, ты чего это?
Еле сдавливая очередной приступ смеха , он показал ей на окно. Света перевела взгляд вслед за его пальцем и увидела взъерошенного воробья, скачущего по подоконнику со стороны улицы. Он был удивительно похож на Сашку. Или Сашка на него. Такой же хохолок на голове, встопорщенная рубашка, вылезающая из неудобного пиджака из жёсткой ткани ассоциировалась со вздыбленными от ветра перьями уличного бродяги,  и он тоже как будто был по ту сторону стекла.
Воробьишка стучал клювом по подоконнику и уморительно приставлял глаз к своему отражению, перепрыгивал и опять заглядывал в класс. Саша смотрел на любопытного сорванца, а Света смотрела на  одноклассника, словно увидела его в первый раз.
Звонок прервал урок, резко вскочив с мест, все потянулись сдавать листочки с контрольной. Воробей улетел.
Саша перевёл взгляд на чистый тетрадный листок, лежавший перед ним.
- Не решал же даже...
Света произнесла это с досадой и с какой-то непонятной для себя жалостью.
- Почему? Почему ты даже не пытаешься?
Мальчик съёжился, выставил локоть, загораживаясь от нее.
Света вскочила, отдала свой листок учительнице, и вышла из класса.
     На следующий день на перемене перед историей, она открыла учебник, нашла параграф, который задали учить на дом, положила раскрытую на нужной странице книгу перед Сашкой.
- Читай. Вот отсюда.
От неожиданности он даже забыл выставить локоть. Спотыкаясь на каждом слове, он начал читать негромким глуховатым голосом.
Слушать такое чтение девочке, привыкшей поглощать книги глазами, было очень тяжело. Но она говорила, что и ей полезно послушать для повторения. И он старался.
Читал он плохо, запоминал ещё хуже. Учительница ему ставила тройки "на тоненького". Но Света им радовалась больше, чем своим пятёркам.
     На одной из перемен, только присев за парту, она почувствовала несмелое прикосновение к своей руке. Обернувшись, девочка увидела, что Сашка сует ей толстую тетрадь в коричневой клеенчатой обложке.
- Что это?
Он медленно залился багровым румянцем.
- Возьми.
Мальчик проговорил это тихо, с каким-то отчаянием.
Света с любопытством раскрыла тетрадь. Это был песенник. Судя по оформлению его могла вести только девочка. Он изобиловал наклеенными вырезками из открыток, рисунками девичьих головок, сделанных от руки, множеством сердечек и поцелуйчиков. Тексты песен чередовались с анкетами ,которые заполнялись желающими рассказать о себе, своих интересах,  любимых актёрах и фильмах. В общем, в руках Светы сейчас была мечта любой девочки. Она с любопытством перелистала мечту до титульной страницы, и увидела имя и фамилию автора песенника.
Светлана Топоровская, восьмой А.
- У сестры спёр?
Римка сидела через проход и, оказывается, тоже внимательно рассматривала фолиант.
- Прикиньте, этот тупой клинья к Светке подбивает! - заржала она на весь класс.
- Ахаха, вот это парочка, а я смотрю, чё эт они все сидят все перемены рядом...
Макс в мгновение ока оказался рядом и попытался взять тетрадь из рук Светы.
- Не трогай! Не твоё!
Она силой удержала её в руках .
- Зачем тебе этот тупой? Чего ты ним возишься? Он же дебил!
Он смаковал это слово, издевательски повторяя его на разный лад.
Сашка вздрагивал от каждого слова, как от плети, и, казалось, все уменьшался в размерах. Свете вдруг показалось, что он сейчас превратится в воробья и улетит.
- Что за шум и гам?!
Со звонком в класс вплыла учительница по литературе.
- Все по местам.
Урок начался. Света, пытаясь унять дрожь в руках, закрыла злополучный песенник и, не глядя на Сашу, подвинула в его сторону.
- Мне не надо. Отдай сестре.
Он не ответил. Света просидела весь урок, уставившись на доску. Негодование на Римку и Макса странным образом переходило в досаду на соседа по парте.
- Почему он молчит, что за странное поведение, мог бы хоть огрызнуться в ответ!
Такими мыслями она мучалась весь урок. На перемене повернулась к Саше.
- Ты мог ему ответить? Мог? Может ты и вправду дебил?
Он сложил тетради и учебник в потрёпанный ранец, сунул туда же песенник, встал и вышел из класса.
Больше его в школе не видели. Говорили, что была комиссия, которая перевела его в другую школу. Для умственно отсталых.
    Света уверяла себя, что её вины тут никакой нет, и пыталась жить беззаботно, но в любой стае галдящих воробьев она видела того взъерошенного. С того момента, как Сашка покинул класс, она сама будто оказалась за стеклом. Не потому, что ее не замечали. А потому, что она перестала замечать остальных.
    Девочка в коричневом школьном платье стояла у окна и смотрела, как небо повисло на ветвях тополей, а они, как атланты, накренились под его тяжестью. Казалось, что только старые деревья в состоянии понять, какая тяжесть была в её душе. Они держали небо, почти до земли опустив ветви, и сочувственно вздыхали Свете.
- Придёт она. Брызнет веснушками по щекам, наполнит светом глаза, взорвёт тишину трелями птиц. Обнажит щербатые дороги, расквасит обочины. Заголосит реками, заколосит травой...
Каждый год она приходит на смену. Придёт и в этот раз...