В детском саду, куда ходила Настя, малыши, не переставая, чихали и кашляли. Одобренный всеми инстанциями коклюш и скарлатина входили в программу садика так же обоснованно, как устный счёт входил в программу первого класса. Она от этого ужасно много болела. Может быть, оставаясь дома, можно было обмануть стандартные детские хвори. Но в те времена жизнь была устроена так, что даже взрослые не могли поступать, как им хотелось. Малышам о такой возможности не говорили вообще. Девочку больше всего привлекала возможность делать то, что ей было интересно — рисовать и танцевать. Однако поощрять такое поведение было непедагогично.
Вопрос о немцах не двигался. Вопрос нерешённый и ежедневно нерешаемый. Кто же такие немцы? Может они были большими крысами, которых увёл за собой в море Крысолов из Гамельна? Может быть, это злющие гномы, зарывшиеся в землю и ждущие там своего часа, чтобы вернуться? Может быть, немцы – грязные злые хулиганы, которые мучают бедных собак и кошек, спрятавшись в подвалах старинных домов? Мальчишки лазали и в подвалы, и в блиндажи, и в подземные коридоры. Если везло — возвращались с черепами, насаженными на палки. Человеческими черепами. Если не везло — некстати выдернутая чека заканчивала несколько жизней сразу. Немцы умели воевать и после своей смерти.
Самое страшное предположение состояло в том, что бывшие жители никуда не уходили, а временно стали невидимками и живут совсем рядом, спят рядом, едят рядом, едут в трамвае, ходят по рынку и покупают морского судака на вес у таких же призраков. Тёмной полночью их можно увидеть в свете молодого месяца. Они отражались только в серебряных зеркалах. По прошествии магического срока они вернутся в обычное состояние. И что тогда? Они вернутся в свои дома, лягут спать в свои постели, а утром умоются, выпьют кофе и пойдут на свою работу. А что делать маме, папе и Насте? Где тогда будет их дом?
Все это не укладывается в одном времени и пространстве. Взрослые придумали противоречия, чтобы не бояться. Маленькой девочке ничуть не казалось, что мир полон несоответствий. В детском саду, где она проводила те несколько дней, отделявших одну простуду от другой, дети с удовольствием рассказывали друг другу страшные и очень противоречивые истории. Кто их сочинял, один Бог ведает, но исполнять их надо было страшным шёпотом во время тихого часа, или в тёмном чулане, плотно закрыв за собой дверь, или на прогулке под деревянной горкой. С каждым пересказом появлялись новые события и герои. Рассказчик непременно добавлял в историю свои подробности. Иначе было неинтересно. Надо было сказать «… а вот моя мама тоже один раз проходила мимо заброшенного дома…» Или кладбища. Или разрушенной часовни. Или перекрёстка старых дорог.
Самые страшные истории начинались со слов «… один мальчик из другого садика…» и обычно заканчивались так «… больше его никто не видел …» Немцы присутствовали не во всех, но в большей части историй.
Девочка рассказывала всем свою историю. В ней не было немцев, но присутствовали страшные черти с большой картинки из «Литовских сказок». Книгу мама купила в городе Вильнюс, где была в командировке. Книжка пленяла ум и радовала глаз, сказки и картинки были красивы и интересны. Не обошлось и без ложки дёгтя. В одной из сказок говорилось о рогатых гостях, заявившихся к грешнику в гости прямо от котлов со смолой. Худые, чумазые, злые кочегары из преисподней напугали бедную девочку до слёз. Страшно было даже в руки книгу брать. И продолжали бы пугать дальше, если бы папа не нашёл выход. Взяв совсем чуть-чуть канцелярского клея, он аккуратно склеил страницы со страшной картинкой. Насте такой способ пришёлся по вкусу — просто взять и заклеить. И можно не бояться.
В книге больше не было пугающих иллюстраций. Адские пролетарии были арестованы и посажены в штрафной изолятор. Уже можно было забыть о них, но почему-то не получалось. Стоило девочке испугаться темноты, грома, врачей с уколами или несущейся по дороге машины – не важно, как чёрно-зелёные черти прибегали из Литвы и были уже тут как тут. Скорее всего, рогатые обманщики никуда и не уходили. Как и немцы.
– Мама, а черти и немцы одинаковые? Это одно и то же? Ведь немцы — не люди? И черти не люди?
– Немцы не люди? – мама задумалась, – они поступали не по-человечески, это верно…
– А какая разница? Не люди и поступают не по-людски, – девочка нахмурилась, пытаясь понять, зачем человек поступает не как человек, а как Баба Яга или Кощей. Мир усложнялся с каждой минутой и это её тревожило. Белый свет настолько велик, что не терпит никакой путаницы. Кто делает хорошие дела и сам хорош, а кто предпочитает творить гадости, несомненно, плох, и ничего тут не изменишь.
Если от белого батона отрезать по кусочку, не важно, большому или маленькому, то кусочки будут белыми – так и поступки, они такие же, как те, кто их сделал. Чёрный же хлеб сколько не режь, он не побелеет ни на одну крошку,
– Ты хочешь всё смешать и перепутать. Мама, это неправильно! – дочь очень серьёзно объясняла матери, как устроен мир, — вот посмотри на шахматы. Ты же сама играешь с папой. Там – всё правильно. Одни белые, другие чёрные. Так и люди – есть добрые и есть злые. Добрые сильней, это все знают. Поэтому, добро всегда побеждает, - маленькая девочка была очень горда своими знаниями.
– Белыми играть легче, они первые ходят. Значит, они хорошие и добрые. А чёрные – плохие и злые. Поэтому, им дают ходить после белых. Они наказаны!
– За что же? – удивилась мама.
– Как – за что? За то, что они плохие! За то, что ими скучно играть и трудно ими выиграть!
– Так ты считаешь, что по поступкам можно точно сказать, добрый или злой перед тобой человек?
– Конечно, так во всех сказках написано.
– Дочь, послушай, чёрные и белые фигуры выглядят по-разному, но делают одинаковые ходы сообразно единым правилам, – с этими словами к беседе присоединился папа, до этого мирно дремавший наедине с газетой, – поступки людей, в основном, продиктованы не их качествами, а их положением и обязанностями.
Взрослые, как правило, слишком умны и образованны, чтобы говорить честно и понятно. К тому же, на девять десятых, их речи состоят из оправданий собственной безучастности и равнодушия. Анастасия нахмурила бровки ещё сильнее, поняв, что вопрос с немцами, чертями и привидениями придётся решать ей самой. И начинать нужно было с поиска друзей и знаний. Так поступали добрые люди во всех сказках.
