Стоял пасмурный, промозглый, холодный ноябрьский день. Дул пронизывающий ветер, лениво моросил
то ли дождь, то ли снег.
На остановке под видавшей виды крышей столпились люди, мечтающие поскорей нырнуть в душное автобусное тепло,
отдающее бензином и людским потом.
Наконец долгожданный автобус, покачиваясь, припарковался вблизи тротуара, и люди ринулись к двери.
Каждый хотел уехать, а потому, забыв о воспитании, правилах этикета, энергично работая локтями и переругиваясь,
пассажиры медленно, но упорно стали приближаться к заветной цели.
В самом конце этого людского потока стояла худенькая старушка в старенькой каракулевой шубёнке и тяжёлых ботинках.
По её лицу было видно, что надежда уехать вместе со всеми давно покинула её, сменив место растерянности, почти отчаянию.
- Куда прёшь, бабка? – раздался у неё над ухом молодой голос, когда напирающие сзади люди подвинули
старушку ближе к двери.
- Ездют тут всякие, дома им не сидится,- поддержала краснощёкая упитанная мадам.
- Деточки, к внучку ездила… Внучок у меня в больнице.
А доченька померла…
По морщинистым щекам потекли прозрачные робкие слезинки.
- Люди, да мы что, звери? – вскричал спортивного телосложения парень, находящийся уже на ступеньке автобуса,-
ну-ка помогите, мужики!
Сильные руки подхватили старушку и буквально внесли в автобус.
Тёплая, едва заметная волна добра окутала толпу, только что штурмовавшую автобус,
и все благополучно «утрамбовались», как заметил шофёр.
- Садитесь, мамаша,- уступил старушке своё место у окна интеллигентного вида мужчина. И автобус тронулся.
А тем временем за окном стихло. Ветер разогнал осенние тучи, сквозь которые то тут, то там бледное солнце метало свои редкие лучики-стрелы.
- Храни вас Бог, деточки,- всё шептала старушка,- храни вас Бог!
