Креатив

  - Ты мне ничего не доказал, – начинала гневаться моя жена.
Я был неумный тогда, и всё время спорил с ней: "образованной" (считала себя образованней меня, хотя заканчивали один факультет и одинаково хорошо разбирались в вопросах нашего спора) и "культурной" (так она себя считала по сравнению с моими "грубыми выходками" – о "воспитании" она говорила всегда отдельно). На этот раз я был сердит на неё, мою жену, а когда-то любил – думал, любили оба.
  - Не нравится, уходи! – сказал в запальчивости.
Она оделась и ушла, сначала к подруге, потом к маме, потом к нему: своему будущему мужу. Мы расстались. Слёз, увещеваний не было, как и раскаяния в том споре. Помнили ли мы сам спор? Я помнил, увы: ведь я впервые указал ей на дверь за своё бессилие ей что-то доказать. А было просто: надо было огласиться с ней, что беременность, если случается выкидыш, сохранять нельзя – надо позволить организму избавиться от "мучений", как говорила она в споре и тогда уже провести медицинские процедуры по очистки полости матки от остатков плода. Но я твердил ей, что сохранять нужно даже тогда... и дальше доказывал необходимость сохранения плода (для матери и собственного достоинства врача: "...он обязан это делать!" – заключал я). Вот так, не имея собственных детей, она "распоряжалась", в споре, конечно, судьбами женщин и не родившихся детей. Я горячился и потом, с другими женщинами, прослыв "дураком" и "лизоблюдом" – все они имели статус дипломированных врачей и знали "намного больше" меня, скромного "услужливого" доцента кафедры медицинских патологий. А "прислуживал" я всем, кому возможно, чтоб продвинуться по карьерной лестнице вверх, но то, что я работаю как вол и с больными, и со студентами, нередко остаюсь ночевать в клинике: ноги не идут домой от усталости (не учитываю дежурств по графику). Когда перестал спорить, явилась она: ассистентка профессора N. Хороша собой? Пожалуй, нет – даже не привлекательна, но говорить с ней становилось приятно, а дальше – любовь. Я не думал, что со мною может это быть: с уходом жены всё поменялось – женщин не воспринимал, как половой интерес, только как сотрудников и прохожих, о пациентах речи не идёт – это больные, которым надо помочь. Она присматривалась ко мне, потом сказала, что замужем – чтоб отстал. Я отстал ненадолго, потом стал думать, как привлечь её? Разговорами? Нет: говорила она быстро, "неряшливо" обращалась со словами (не преподаватель!) и не смотрела мне в глаза. Взглядами? Не такой я молодой, чтоб строить глазки молоденькой ассистентке. И вот её переводят ко мне на отделение, где я работаю со студентами и лечу своих пациентов. Дежурство с ней – счастье, а она дежурила недолго: не понравилось, что опытный врач говорит ей, что делать. Ординатуру она закончила кое-как (моё личное мнение), но учиться дальше ни профессор, её куратор, ни я, каким бы влюблённым не казался, наставлять дальше не хотели: не знает ничего и упрямится! Не моя жена, конечно, у той гонора ого-го сколько, но близко к бездарности (моя жена умна, а эта только делает вид). Хорошо, что не я это ей сказал – возненавидела бы сразу: я научился молчать с женщинами, если только не касается работы и моих пациентов. Она ушла: сначала в поликлинику, потом совсем из медицины, "не понравилось", сказала. Я похвалил за серьёзный выбор, сказал, что только мужественная женщина может предпринять столь ответственный шаг. Она чуть не расплакалась:
  - А знаете, Виталий Львович, я ведь влюбилась в вас поначалу, а теперь, – она махнула рукой, – всё сложно.
Я не стал останавливать, она ушла... ушла к мужу или от него...  После она говорила:
  - Ты посмотрел на меня так холодно, как на заморыша, я съёжилась ещё больше, мужу ничего не сказала, он сам догадался: "Уйти хочешь?" Я кивнула, и мы расстались, а я была на втором месяце от него. Как скажу, у нас будет ребёнок? Не сказала. На третий месяц – выкидыш. Только не подумай – не хотела, само получилось: устала, расстроена была или... не хотела я эту беременность, и так получилось. Ждала до последнего, пока плод выйдет, плод большой уже, я заплакала, скорую вызвала. Ты знаешь, как у нас, если скажешь, что ты врач, сразу подумают – неспроста – я и не говорила до времени, потом... Мне не поверили: "Что же вы раньше не вызвали скорую?" – всё допытывались. Как скажу: "Поможете, знаю – только мне не надо... не сейчас". Не любила его и ребёнка от него не хотела.
Как ты думаешь: надо было сохранять его? Я бы смогла, обучена, не такая уж тупая, – она хитро посмотрела на меня.
Я ответил:
  - Если бы я ответил "нет", этого разговора могло не состояться, – я пересказал историю отношений с моей бывшей женой, наш развод и причину развода подробно описал, – сейчас я думаю, – закончил я, – сама женщина должна решать, что ей делать с выкидышем, который ещё не состоялся: сохранять или нет, но на работе буду сохранять – только так.
Мы сидели обнявшись, молчали о своём и тихо было на душе.
В медицину Софья вернулась спустя несколько лет: прошла переэкзаменовку и вернулась. В поликлинике проработала полгода и родила нам двойню. Про выкидыш я запретил ей думать, и всю беременность вёл сам.
Напоследок хочу сказать, что многое могло не случиться, и даже наша с ней встреча зависела от разговора, в котором я погорячился и развёлся с женой. А моя любимая София так бы и не была счастлива в браке, воспитывая моих с ней детей. "В чём креатив?" – спросите вы. В понимании простых, казалось бы, истин: в другом отношении к ним. Измени свой взгляд на привычные вещи, и увидишь другое решение, верное в этот раз – потом это может не повториться, но сейчас изменись, посмотри "под углом" "кривды" – на этот раз он может быть правильным и "прямым".