Преданные и надёжные убийцы

Она увидела белохвостую собаку и бесхитростно подошла к ней. Лохматка тявкнула и хотела уже погавкать, но решила подождать, и с удивлением посмотрела на круглолицую тётку в сером плаще, которая извлекла из сумки что-то похожее на колбасу с ломтём хлеба.
- На, пожри, - сказала Ксения Лайкина, подав съестное.
Шерстистый, у которого в некоторых местах были даже кудри, протянул нестерильную морду и ловко схватил зубами тёткину подачку. Жуя и глотая, четвероногий думал: "Добрая тётка. Подарила мне бутер". Думал и жевал подзаборный пёс, жевал и шевелил мозгами, кроме "добрая тётка" в голову его нечёсаную больше ничего не приходило. Обычно он думал про тётек и дядек, что они злые твари, которых надо всех сожрать. А тут, встретив ласковую гражданку, не мог сообразить, чтобы подумать о ней хорошо и по заслугам её благословить.
Покормив собачку, которая на свободе исхудала, Ксения Лайкина осторожно погладила её, а потом присела на корточки и обняла, как будто своего грязного малыша, но милого и родного. И замызганный пёс стал быстро кумекать и придумывать в голове приятную речь: "Тётка меня обнимает.Тётка добрая. Накормила...эээ...я доволен...эээ...не напоила...эээ...не доволен, да, но добрая". Черноглазый пёс шибко призадумался. Ксения его продолжала ласкать, обнимая. И он продолжил размышлять: "Тётка меня обнимает. Она добрая. Неужто у неё мужика нету? Мужик был бы доволен, когда бы она его обнимала". Ксения отпустила разомлевшую от нежности собаку и сказала:
- Ну иди, погуляй, пёсик. - Широко улыбнувшись, поднялась с корточек и охнула, всё же не часто на корточки она садится, и автоматически отряхнула плащ. "Славный пёс, пушистый, милый", подумала Ксения Лайкина, и пошла восвояси. А "восвояси" находилось в полукилометре от этого места, поэтому Ксения постаралась делать шаги шире, чтобы увеличить скорость движения. В её голове, повязанной прозрачным платком, появился грандиозный проект, надо побыстрей прийти домой, порезать колбасу и булку, наделать сэндвичей и бургеров, и положить их в холодильник. И потом, выходя из дома по нужде, брать с собой приготовленную еду, а на улице полно бездомных собак, с улыбкой угощать их, и они будут сытыми и довольными. "Какая радость, как хорошо", думала женщина, спеша домой.
Проходя через какой-то двор, она увидела мужика с собакой без намордника и без поводка. Мужик, обладавший толстой харей, пытался воспитывать своего пса из породы бойцовых, кидал в него палки и требовал, чтобы пёс их хватал зубами. "Ну же, Хаш, давай, тренируйся", болтал толсторожий дядька, бросая палки. И тут, раздражённый банальным поведением своего хозяина, его посредственными жестами,  рычащий питбуль, увидав прохожую в сером плаще, рыкнул и бросился на неё. Она отскочила в сторону, шибко напугавшись. Опытный хищник подпрыгнул и схватил зубами наманикюренную пятерню, да так ловко, что с треском откусил половину. Ксения завизжала, что твоя пожарная сирена, посмотрела на окровавленную руку, и завизжала громче и протяжней, как будто оперная дива, заканчивая жуткую арию, придуманную безумным композитором. Неповоротливый хозяин питбуля крикнул: "Хаш, фу, ко мне!" Но Хаш, прожевав и проглотив свежее мясо, удачно прыгнул на растрёпанную визгунью, повалил её на землю и с большим удовольствием перегрыз ей шею, прямо под лакомым подбородком. Так нелепо погибла Ксения Лайкина, которая была убеждена, что собаки - прекрасные существа, преданные и надёжные, не то, что некоторые люди. Питбуль по имени Хаш, облизав свою окровавленную пасть, самодовольно ухмылялся, подойдя к своему нерасторопному хозяину.