Эд и Шут знает кто
Повесть
Глава восьмая
Я встал с кровати. Посмотрел на неё и подумал: «А что? Вот и повод! Двум смертям не бывать – авось, доживу и до третьей!»
И даже не знаю, готов ли был расстаться с кроватью. Но запретный плод сладок – пожалуй, в этом таилась причина.
Вот не чудотворец я, как мой сосед. Пришлось сначала её разбирать, а потом собирать. В три присеста доволок до его каморки – шишек набил, не без этого. Всех, кого вспомнил, помянул добрым словом – от Пьера Ришара до Чарли Чаплина.
И поскольку разбирать гораздо легче, то сюрприз не удался, и надо было будить старика. Вот только за сюрпризами, скорей, я к нему пожаловал. Да и что будить, если он всё равно не спал – попробуй усни на единственном стуле! Ну и свет, как всегда, горел, хоть это ничего и не значило.
***
Зашёл, не постучавшись, как днём, бывало. И сразу позабыл про дверь. Когда же вспомнил, её уже не было.
Неведомо как, я оказался посреди одной из комнат огромной квартиры – по меньшей мере пентхауса. Ну, как в кино про всяких, там, богатеев показывают. В комнате и так светло от дневного света, а там ещё и светильников навороченных где ни попадя понатыкано. И странно: на дворе, точняк, ночь была в самом разгаре, а там – светло да солнечно. И вместо стены почти сплошняком стекло, сквозь которое город – ну как на ладони! Во всяком случае, вполне можно было разглядеть все самые высокие его примечательности.
За громоздким стеклянным столом сидел то ли он, то ли шут его знает кто. Но кресло под ним – закачаешься! Собственно, кресло и понудило меня оторвать язык от гортани.
– Это ж не моё кресло, – невольно вырвалось у меня.
– В натуре! – ответил не пойми кто. – Пока не твоё. Но ты, однако, молоток – забил стрелку о главном!
Мне ничего не оставалось, как приземлиться на стул боксёрской грушей.
***
Кем был тот пожилой мужик, я так до конца и не въехал, но нутром почуял, что он явно не мой сосед, хотя внешне это не сразу показалось столь явным. Пожалуй, самым поверхностно внешним обликом чем-то и смахивал на знакомого старика. Вот глаза только… Красивые – это сразу притягивало внимание, и было понятно, что мужик когда-то весьма недурно выглядел. Однако взгляд их казался до жути плотоядным и одновременно трусливым, как у мелкого хищного зверька – очень неспокойным, вечно блуждающим, но при этом цепко прикованным к предмету своего интереса. Даже ласковым, как и все движения этого человека – его обходительность и ничем не пробиваемое обезоруживающее радушие, доверительный тон и привычка к непринуждённости.
Притягивало и некое уверенное, как будто присущее ему чувство свободы – да так, что будто и сам от него заражаешься. И в то же время всё вместе взятое как-то интуитивно и крайне настораживало – до почти ощутимой и какой-то беспросветно унылой боли. Как предчувствие если не близкой смерти, то безвозвратно и неумолимо приближающейся болезни.
Вспомнив про первый ночной поход в таинственную соседскую комнату, у меня появилась возможность почувствовать разимый контраст между бестрепетным и покорным состоянием, пережитым мной тогда, за минуту до ошеломительного, но плавного перехода в мир вечности, и вот этим поминутно нарастающим безотчётным страхом перед тем, что, казалось, совершенно ничем не могло угрожать, а наоборот – всё на том же подсознательном уровне – многообещающе приманивало к какому-то желанному и вполне объяснимому началу чего-то захватывающего, сравнимого с приглашением в долгожданное, щекочущее нервы путешествие. И вместе с тем, за этим началом словно скрывалась незримая пропасть и ждал непредсказуемый, сокрушительный финал.
***
И пока я с упавшей челюстью сканировал опупевшим от увиденного взором втирающего мне что-то собеседника, старый пацан из крутой квартиры уже приступил к заключительной части текущей стрелки. До этого он с нескрываемым удовольствием весьма пространно изъяснялся о какой-то глобальной экономической и актуальной политической хрени, похоже, глубоко засевшей под его лоснящейся от пота лысиной. Потом мне слышалось что-то типа – не то об инвестициях, не то как скрыться от полиции. И наконец я услыхал кое-что о себе:
– Так что не менжуйся! Ты уже́ в нашей команде. Сработаемся! Ты мне – я тебе! Всё пучком, коллега!
– Я – тебе? – насторожился я. – Мне… мне ничего не надо.
– Да не парься, братан! – он поднялся и вышел из-за стола. – Ничего личного. Только работа.
– И что... что я должен делать? – недоуменно спросил я.
– Ты уже делаешь.
Коллега сладко улыбнулся и, подойдя ко мне, едва прикоснулся пальцами к моим плечам, очевидно, приглашая подняться. Из другой комнаты появились два амбала, вероятно, тоже члены команды. Старый пацан представил своих корешей:
– Гога и Жора – прошу любить и жаловать!.. Жорик, – обратился к одному из амбалов, – проводи Эда до парковки, пусть выберет себе что-нибудь. А ты, дружище, – ласково посмотрел мне в глаза, – не отказывай себе ни в чём. Сними приличную хату для клёвой тёлки. Но для начала прикид поменяй.
И сунул в мой карман какую-то карточку. Своей могучей лапой Жорик подхватил меня под руку, почти протащил по широкому коридору, минуя несколько комнат по обе стороны, до площадки с лифтом, расположенной прямо в квартире, и нажал на кнопку вызова.
– И пусть непременно сбудется твоя мечта! – услышал я вдогонку последнее менторское напутствие. – Это теперь главное твоё дело! Смотри, не накосячь там!
***
Парковка была подземной. И там всё было заставлено легковыми автомобилями разных годов и марок. Целое море из авто! Впрочем, аккуратно так, в строгом порядке – от «Копейки» до самых последних «мерсов» и «BMW». Кто-то из местной обслуги предложил мне выбрать себе любой по моему вкусу, но я предпочёл говорить исключительно с Жориком.
– Жорик... – сказал я.
– Жориком, – не дал договорить Жорик, – меня называет только папа. Для тебя я – Жора.
– Лады́, Жора! – повёлся я на эту хрень. – Он что – реально твой папа?.. Не похож, вроде.
– Он здесь для всех папа – считай, что это его имя. – Ответил Жора. – Папа – понял?
– Да понял я, чё тут не понять! Слушай, Жора, а сколько лет этому вашему – Папе?
– Нашему, – подчеркнул Жорик. – И твоему – тоже.
– Да не вопрос! – поспешил я согласиться, при этом подумав: «Достанет ещё откуда-то из своего необъятного костюма какой-нибудь парабеллум и пришьёт меня за Папу ихнего. Да верняк, что у него там кобура под мышкой!»
– Папа давно живёт, – спокойно продолжал Жора. – Ещё мой дед, а потом и отец с ним работали.
– Не фига себе! – всерьёз удивился я. – Да ему поди лет сто, не меньше!
– Гораздо больше! – ухмыльнулся Жорик.
– И что это за работа такая? – поинтересовался я. – Вот чё я-то, к примеру, должен делать?
– Жить! – снова усмехнулся амбал. – И жить долго, ни в чём себе не отказывая. Брать от жизни всё. Жить так, чтоб исполнялись мечты. Стремиться взлететь как можно выше и оттуда плевать на всех, кто ниже тебя. Вверх только не плевать, а то сверху так плюнут, что полетишь вверх тормашками. И главное – жить даже тогда, когда не о чем уже будет мечтать. Это девиз нашей команды.
– Так как же это – без бабла и без связей?
– Связей, поверь, у тебя теперь выше крыши. И бабла на всё хватит. Карточку только не потеряй. Кстати, пин код на ней соответствует году твоего рождения.
– И откуда вы знаете про год?
– Папа знает.
– Ишь ты! – почесал я затылок. – И за что же такая милость?
– Да ни за что – в этом весь и фокус.
Ещё Жора мне сказал, что и квартиру я могу себе присмотреть в этом же доме. Сказал, что Папа всё здесь выкупил. Всё его – и этот долбаный дом, и парковка! Я же, недолго думая, сказал, что согласен лишь на такую хату, как у Папы. Я же нутром чуял – что-то не так, что, может быть, и смерть моя не за горами, и потому решил гульнуть напоследок.
Жорик позвонил, перетёр с кем-то и ответил:
– Здесь только два пентхауса. Но тебе повезло – папин сосед пропал на днях… По ходу, уже не вернётся. Поселишься там. Только условие: баб, ну или, там, мальчиков сюда не приводить…
– Э, ты чё, паря! За кого ты меня принимаешь?!
На всякий случай, я позволил себе чуть возбухнуть – пусть, типа, знают, что у меня с этим делом строго:
– Чё? Типа, не в курсе, что у меня лишь одна клёвая тёлка, как изволил выразиться наш всемогущий Папа? И вообще – я однолюб.
– Да все мы тут однолюбы, – усмехнулся Жора. – Но жизнь вносит свои коррективы.
– Плевать я хотел на её коррективы!
– Ну-ну! – видимо, усомнился Жорик. – И всё же помни об условии. Лично буду проверять.
– Это как это? – не понял я. – Чё, стучаться будешь? А если не открою?
– У нас тут не бывает замков, – просветил меня Жора. – И никаких друг от друга секретов. И говорим мы здесь всё, что думаем. Это тоже правило команды.
– Да у вас тут, блин, коммунизм! Слышь, Жора, а чё с братаном-то вашим, что типа пропал? Чё, я тоже, там, скоро – того?
– Не, он сам пропал. Мы здесь не невольники. Кто о чём мечтает, там и пропадает... Ну? – Жорик решил взять быка за рога. – Ты с авто определился? А то ночь всё-таки. Не помешало бы и поспать.
– Как это – ночь? – изумился я. – А как же – солнце? Я видел у Папы солнце. По ночам не бывает солнца.
– Не обращай внимания. Обычные зрительные галлюцинации. Папа умеет удивить. Особенно новичков.
– То есть ты хочешь сказать, что это всего лишь мои глюки? Обалдеть! Так, может быть, и всё остальное – тоже глюки?
– Это зависит от твоего выбора, – непонятно заключил Жора. – Кто-то тащится от глюков. А кому-то подавай реализм. Так что с машиной-то? Бери вот этот Мерседес. Автомобиль представительского класса. У Папы их три.
– А откуда всё это?
– Папино хобби.
– Нехило. Слушай, Жора, а есть ли у вас тут «Соната» в старом кузове? Вот её бы хотел. И желательно – бежевую. Красивые они. Нравятся мне.
– Конечно! Папа знал, что ты выберешь именно её. Поэтому она ждёт тебя на твоём личном парковочном месте, номер которого соответствует числу лет твоей жизни.
– И где это? Я, знаешь, запамятовал что-то, сколько мне стукнуло.
Амбал Жора подвёл меня к машине.
– Да, вот она, красавица. Какой там номер? – я взглянул на стену. – Чё, правда? Сорок пять – баба ягодка опять!
– Ей десять лет, – сказал Жора. Но на ней почти никто не ездил. Как новая. Даже круче, чем новая. Я лично над ней пошаманил: покрасил специальной краской – теперь ей не страшны ни царапины, ни ссадины, – на всякий случай, движок перебрал, коробку обновил, все расходники, ходовую, установил классную аудиосистему. И сигнализация ей не нужна. Сядешь разок, электроника считает твои данные – фейс-контроль, параметры, все дела – и хрен кто её заведёт кроме тебя. Но это – для простачков. Обычно наши тачки не угоняют. В каждом их номере особый код – для разных профи, чтоб не совались. А так – мозговитое авто. Не один и даже не два раза тебя удивит.
– Да, спасибо, братан. Только, это… Я права, паспорт и прочие документы в старой квартире оставил. А у меня её отжали козлы какие-то.
– Не волнуйся. Ксивы твои в порядке. Завтра подгоню вместе с документами на машину.
– Ё-моё, чудеса да и только!
(Продолжение следует)
