Проблема года

  - Я здесь уже несколько суток, - сказала жалостливо женщина немолодых лет, - сколько я ещё долж...
Она не успела договорить, как в комнату ввалился дюжий мужчина, с порога он прокричал:
  - А-а! Синеокая? – опять ты?
  - Кто вы? – она смотрела на него озадаченно, вспоминая, где они могли встретиться?
  - Не помнишь меня? – он смотрел исподлобья, но глаза были открыты во всю ширь, от этого казалось, что он заигрывает.
  - Нет, не помню, - женщина отвернулась, решительно не желая разговаривать, но мысли возвращали её в эпоху студенчества, как...
  - Не помнишь? – уже распевно спрашивал он. – Ну же, вспомни, как...
  - Это было так давно... я тонула и уже погрузилась на дно, ты... твоё лицо, - она показала, как близко его видела, - помню, - она ещё не обернулась, но волна грусти охватила её до самых пят, - значит, время пришло? – она произнесла это тихо, но слышно было.
  - Я же обещал – вот я тут, с тобой; ты – как маков цвет для меня, но ни-ни, никому не говори, да ты и не скажешь: вон, посмотри, несут тебя, но тцс-с-с – только твоё тело, а ты здесь... со мной, - он сделал движением "вытягивание": что он вытягивал?
  - О-ой! – сказала женщина, будто почувствовала что-то, но определить не могла.
  - Сейчас будет лучше: как ты жила всё... – он не сказал "всё это время".
  - Я не жила, всё время ожидала, что-то тянуло меня на дно...
  - Я не отпускал, ты так хотела жить, я позволил: ты выжила, так?
  - Я так считала, но выжить не могла: всё время цеплялась за корягу и тонула, тонула, спать перестала – всё как кошмарный сон длилось...
  - Дочь растёт... она музыкант?
Женщина не понимала: это её голос говорит? Да, её, но сказал он.
  - Выросла уже... жить не хочет, ищет себя, найти не может...
Женщина устало согнулась: она стала понимать, что жизнь дочери зависела от неё.
  - Как ей помогать?... могу... я не хочу, чтобы...
  - Она накладывала на себя руки, как ты когда-то?
  - Я не накладывала, не хотела жить – правда, перестала бороться и спустилась на дно, твоё лицо встретилось со мною глазами, ты сказал тогда: "Иди, живи ещё, потом приду ещё – не отпущу больше". Ты прав, я пошла топиться, потом передумала, хотела выйти на берег, а твоя коряга...
Он хохотал, показывая пальцем "нет-нет".
  - Не моя коряга, а твоя – твоё спасение: ты держалась за неё, только потом решила не бороться и пошла на дно.
Сколько раз они сказали "дно" за весь разговор? – раз восемь, "семь" – сказала бы она.
  - Не хочу, чтобы дочь была такая, как я... тогда.
  - Не счастливая?
  - Я забыла, что такое счастье – он угрохал его!
  - О! О! О! – сказал он. – Сбежал – не "угрохал", а ты... ну-ка расскажи, как ты потом?..
  - Он был моим отчаянием... – она начала говорить, но чувствовала фальшь в каждом слове – нет, она оправдывала себя и тогда, когда с девчонками... да, это была не проституция, но деньги давали и много: она была красивая... тогда. – После того, как родилась дочь, я прозрела...
  - Но не перестала кутить: они же приходили?
  - Всё реже... а потом, я забрала ребёнка и переехала.
  - Ты забыла сказать, как отдавала ребёнка маме и не хотела забирать: "Пусть... она же бабушка", - так?
  - Она не хотела мне её отдавать.
  - Только когда она умерла, тебя нашли и вручили... помнишь? Акт подписала... было?
  - Я не хотела брать? – женщина посмотрела устало в глаза уже не доброму, каким казался вначале, человеку(?). – Не хотела... правда... она не называла меня "мама", всё время отворачивала своё личико... не плакала, а отворачивала, а я кричала ей: "Перестань! Убью!" – не кричала?
Он помотал головой.
  - Значит, думала. Мой ребёнок, а я не хочу его брать... мамы нет, мне бы... а я думаю: "Не могла ещё пожить, вот теперь из-за тебя..." Это было?
  - Было. Твоя душа говорила такие вещи: что с тобой было?
  - Я озлилась на весь мир: меня раздражало то, что я не могла справиться...
  - С соблазном?
  - Лишь в первое время... потом любовник устроил меня на работу: надо было дочь поднимать, да и я старела. В конце концов...
  - Ты стала хорошей мамой, заработала себе на пенсию, а тут я... – он стал говорить распевно, - план твой таков: идём, по дороге буду рассказывать...
Ушли?
Нет, идут.
  - Вот твой дом... видишь? Сад ухожен. Не злая ты? Нет? – он по-отечески взбодрил, заглянув в лицо улыбающимся лицом, но не глазами. – Живи. Я оставлю тебя, через год вернусь, посмотрю. Пока ещё... – не договорил и скрылся.

"Проблема года" существует для таких, как эта женщина – всё в ней не верно, даже мысли, а душа не чувствует. Что будет? Только через год скажут. Кто это был? Её "патриарх".