Собачье счастье

Собаку звали Рексом.
Имя простое, хозяин долго голову не ломал. Пес большой и выносливый. Лохматый, как черт. Большая косматая морда и торчащие уши с необычными кисточками на концах. Мокрый нос вечно шарит по пыльным углам, выискивает. А затем тычется хозяину в ладони. А ореховые глаза смотрят слегка рассеянно.
Пес, как пес. Четыре лапы, да хвост. Не красавец, настоящая дворняга. И был какой-то нескладный совершенно. Бока и уши черные, лапы с рыжими пятнами на белом. А хвост и вовсе полосатый. Большую морду украшали черные, вперемежку с белым, кляксы.
А как залает – весь поселок слышит. Как гулкий, низкий бой старого церковного колокола.
Летом охранял овец, и хозяйских, и соседских. Зимой – с хозяином на охоту ходил. А осенью лапищами своими все пшено перетоптать мог. Поэтому осенью его часто в вольере запирали. Зато когда скот согнать надо, или детей на санях покатать – он всегда первый был. Соседи на такого помощника не нарадовались. А он, балбес, и довольный.
Запряжется в сани – и летит по дороге! А детвора визжит, лица рукавицами закрывает – снег из-под лап им прямо в нос да рот залетает. Потом игру придумали – Рекса катать. Усадят его, сами за веревки схватятся, и побежали. Правда, он кататься не любил – соскакивал сразу. И рядом с детворой бежит да лает. А сани за компанией этой, пустые, несутся.
Хозяин у Рекса был строгий. Военный.
Ругал часто, да и плеткой доставалось, если команды не исполнял.
Если приказано было, «ко мне!», то тут же нужно оказаться рядом. Сидеть, и, не приведи Господи, хвостом не вилять.
«Ты, Васильевич, кого воспитать себе решил из Рекса то? – часто спрашивали соседи, - офицера чтоль какого?»
А тот не отвечал. Военные, они неразговорчивые.
Разговаривал он немного, лишь когда Рекс за ним на станцию приходил. Каждый день он дожидался нужной электрички, встречал Хозяина еще издалека. И вместе они шли домой. Тогда он мог обмолвиться в тихой беседе с Рексом о том, как у него рабочий день прошел. А пес ему тоже рассказывал. Только по-своему.
Рекс любил еще, когда они с Хозяином по поселку с охоты возвращаются, на его большой громыхающей машине. Тогда пес чувствовал себя настоящим героем! Сзади столько дичи настреляно да загнано, что никакая зима не страшна была. В доме у них всегда было тепло, чисто, и пахло вкусно. У Рекса был свой угол из меховых шкур, где он зимой спал. А когда снег сходил, во двор перебирался. Ему не было бы холодно спать даже зимой на улице, но приятно было, что Хозяин позволяет спать рядом с собою.
Кричал, правда, когда он лаять начинал. А стоило Хозяину голос повысить – Рекс тут же ретировался в свой меховой угол, и замирал, стараясь даже не глядеть на него, чтобы не раздражать лишний раз.
Женщины у Хозяина не было. Детей не было. Наверное, потому, что саней у него тоже не было. Зачем дети, если их катать не на чем? Зато Рекс знал, что у Хозяина есть пес.
«На что ты мне наголову-то свалился?!» Часто кричал он, когда выпивал, или когда злился. «Себя не прокормишь, а тут еще и такая громадина на шее сидит!»
Рекс в такие минуты отворачивался, и смотрел в другую сторону. Например, как в соседнем дворе Люда, женщина, только маленькая совсем, играла со своей Катькой. Болонкой. Породистой. И тут же горько становилось. Будто бы сам Рекс виноват в том, что такой неправильный получился.
Смотришь вот на то, как гладят чужого, и хочешь – не хочешь веришь в то, что есть на свете Собачье Счастье. Да только кости всегда сочнее в чужой миске.
Дворняг в поселке много было, но Рекс, почему-то, сильно выделялся.
«Петух, а не собака! В зоопарк тебя сдам!»
Интересно становилось, что такое зоопарк, и хорошо ли будет, если Хозяин вдруг наконец-то решит его туда сдать. Кто такие петухи Рекс уже знал. Это большие птицы с ярким окрасом. Почти таким же нелепым, как у Рекса. Когда он еще щенком был, за ним погнался один такой. И кричит страшно, аж лапы подкашиваются. Рекс так и не понял тогда, за что на него петух так серчал, и даже клюнул в хвост! Больно! Может быть, конечно, он, как хозяин, военный был.
Военные, они строгие. И собак, наверное, не любят.
Зато следующим летом, когда Рексу был уже целый год, он снова увидел эту птицу, и не показалась она ему тогда такой большой. И теперь уж они ролями поменялись. Залился лаем, да как погнал петуха несчастного по всему поселку! И до того весело, что Рекс аж повизгивал от счастья.
А петуху не до того было – несется, крыльями хлопает, вопли непетушиные издает.
В курятник заскочил по лесенке специальной, и Рекс за ним. Уже в свой первый год он довольно крупной собакой был, возьми да застрянь. Лапы задние висят снаружи, по обе стороны лесенки, а морда и передние лапы – внутри.
Ох и шуму было! Рекс и сам не рад был, что за петухом этим погнался. Одни неприятности от него были. Куры такой балаган подняли – скачут, кудахчут, крыльями хлопают. Пес тогда перьев наелся так, что чихал ходил двое суток. Уж не говоря о том, какого нагоняя от Хозяина получил. Плетка – это неприятно.
Да еще и нового петуха пришлось покупать. Тот после погони боялся даже курей. И пользы от него никакой не было. Ходил до конца дней своих, таращился по сторонам своими птичьими глазенками. Все Рекса искал, наверное.
Но шли годы, Рекс рос, и уже, наверное, старел. Стало тяжелее загонять дикое зверье на охоте. И Хозяин стал другой немного. Женщины у него так и не появилось, санок тоже. Волосы его цвет поменяли, светлее стали. Однако характер – только жестче. И в зоопарк, вопреки обещаниям, Рекс не попал. В шерсти своей заметил много таких-же белых волос, как у Хозяина. Особенно на боках, где шкура темная была. И лапы болеть начали, если долго ходить. И больше спать хотелось, чем с детворой носится зимой.
Голова, однако, при ходьбе, всегда поднята была, не смотря ни на что. Он пес военного. Тот тоже ходил прямо, хоть и дышал тяжелее прежнего. Да случилось то, что заставило и Хозяина ссутулить плечи.
Шел третий месяц зимы. В тот день особо не хотелось выходить никуда – метель прямо под шкуру пробиралась. Однако хотелось сделать Хозяину приятно.
Выбрался из будки, отряхнулся, и поплелся по дороге.
***
- Ох и дороги здесь… Зря мы вообще эту чепуху всю затеяли. К бабушке ехать… - Антон включил дворники на самый быстрый режим. – Не могли весны дождаться? Ты посмотри, что на улице творится.
- Не бурчи, золотой. – Оксана погладила мужа по плечу, - смотри, вон уже и станция. Огни вижу. Отсюда до поселка минут пятнадцать ехать. Осторожно по дороге, здесь скользко очень.
Она немного помолчала, глядя в окно.
- Видимость – ноль. – Безрадостно сообщил Антон, - ни черта не вижу. Хорошо бы, как в Москве. В колею колесами рухнул, и можно даже руль не крутить – на газ жми, машина хрен из колеи выберется. Я сто раз говорил, давай твою бабушку в город заберем.
Оксана только отмахнулась, глядя на приближающиеся огни. С гулом на станцию подъехала электричка.
- Осторожно здесь. Перекопано все. Дороги вроде делать собирались, да заморозили.
- Не удивительно… - Через некоторое время они уже медленно заезжали на площадь перед станцией – купить бабушке цветов в магазине.
- Осторожно разворачивайся.
- Слушай, прекрати мне указывать! Меня раздражает, когда ты становишься командующей. – Антон намеренно резко затормозил и сдал назад.
- Меня тоже раздражает, когда ты считаешь, что я командующая, я просто забочусь о том, чтобы ты был осторожнее.
- Не нужно заботиться, Оксана, я не маленький!
Он вывернул руль, и внезапно машину понесло по льду. Взвизгнули тормоза, крикнула Оксана, закрывая лицо руками. Несколько раз крутнулась, подняв целое облако снега и крошеного льда, который со стуком посыпался на крышу и лобовое стекло. Затем послышался глухой удар и, машина остановилась.
***
Продавщица цветочного магазина, завидев приближающуюся на станцию электричку, подошла к витрине, чтобы увидеть мужа, который прибывал на ней вот уж третий десяток лет в одно и то же время. Дождавшись, пока состав остановится, она принялась вглядываться в людей, выходящих с перрона к площади.
На какую-то минуту обзор закрыла дорогая иномарка, притормозившая возле ее магазина. Видимо, с города кто-то пожаловал. Такие машины здесь не часто увидишь.
О, вот и Рекс здесь. На площадь забежал, сейчас усядется на клумбу, присыпанную снегом, ждать Васильевича. Совсем пес старый уже стал. Но, ты смотри, приходит каждый вечер. Не в тягость же!
А он так ругается, будто не собака, а сущий дьявол.
А вон и сам Васильевич. Идет с перрона. Портфель свой старый к боку прижимает.
Завидев мужчину, пес радостно гавкнул, и, загребая лапами снег, помчался к нему. Встречает пес хозяина всегда радостно, кидается, будто годы не видел. А тот озирается по сторонам, будто боится, что кто-то увидит, что его встречает Рекс. Как будто для кого-то это новость.
Но вдруг иномарка, замершая у магазина, дернулась, да так заревела, что продавщица подскочила на месте. А потом ее как закрутило!
Женщина во все глаза смотрела, как Рекс, мчащий к Васильевичу, замирает, но лапы разъезжаются, и он, прижавшись к земле, летит прямо под колеса иномарки, пытаясь остановиться, но когти только скользят по льду. А через мгновение пес исчезает в смерче из снега, летящего из-под колес.
В глазах у нее потемнело. Дальше она видела все как-то отрывками.
Машина останавливается. Васильевич отбрасывает портфель и бежит. А снег все никак не уляжется.
Женский голос, хлопнувшая дверь.
Чтобы понять что произошло, продавщица выбегает на улицу, даже не накинув пальто.
Васильевич стоит перед лежащей ничком собакой на коленях, а слезы текут по изрытому морщинами лицу. Меховая шапка упала с его головы, потревожив седые волосы. Пальто распахнулось. А Рекс живой, дышит. Но не шевелится.
«Вставай! Вставай, говорю! – лепечет мужчина, ставший сразу на сто лет старше. – Рекс! Вставай!»
Пес рывком поднял голову, но тут же заскулил и уронил ее обратно на снег. Дернул задними лапами, как пытался бы встать, но ничего не вышло. Большое меховое животное дышало прерывисто, а вокруг уже собиралась толпа людей. И у всех ужас на лицах. Все узнают, кто перед ними.
А Васильевич уже ничего не говорит.
Наклонился над Рексом, и, спрятав лицо в густой шерсти, что-то говорит в его ухо, с необычной кисточкой на конце. А пес слушает. Только не шевелится.
***
Как странно –перестать чувствовать все свое тело. Исчез холод, исчезла боль, остался только Хозяин, и странная теплая жидкость на его лице, что попадала в его, Рекса, шерсть. Что это? Хозяин недоволен? Зол? Такого раньше не было.
Рекс прикрыл глаза, когда почувствовал, как любимые пальцы гладят его по голове и по загривку. Как необычно и как странно. И как горячо вдруг стало где-то внутри. Что это?
Как много неясностей.
Хотя, возможно, он понял, что это такое. Это то, о чем он мог лишь догадываться все эти годы, а окончательно увериться теперь. То, что у него всегда было. То, что у него всегда будет теперь. Как он этого не чувствовал раньше?
Хозяин любит его.
На самом деле любит.
Возможно, то, что течет по его щекам, любовь и есть.
Но открыть глаза, чтобы еще раз взглянуть на эту самую удивительную любовь, он так и не смог.
***
Собаку звали Рексом.
Имя простое, хозяин долго голову не ломал. Пес, как пес. Четыре лапы, да хвост. Не красавец, настоящая