7
– Если вкратце, то это все, – Владимир Михайлович Ставицкий провел ладонью по толстому семейному альбому. – Вероника Степановна, верну, как только это представится возможным.
– Я до сих пор не могу поверить в то, о чем вы мне поведали, – женщина, уставившись в одну точку, нервно комкала носовой платок. – Просто не укладывается в голове… Очнувшись от тяжелых раздумий, она посмотрела на настенные часы. – Извините, мне пора выходить за внучкой в детсад.
Они поднялись из-за стола и прошли в коридор. Мужчина снял с вешалки плащ: – Не волнуйтесь вы так… Вот увидите, все будет хорошо!
– Но я все равно волнуюсь, товарищ Ставицкий – ведь у меня на руках остался ребенок, а я уже довольно преклонного возраста. И помочь совсем некому.
– Я вам оставлю свой номер телефона, – он достал из внутреннего кармана записную книжку и ручку. Написав цифры, Владимир Михайлович вырвал листок и протянул Григорьевой. – Если возникнут какие-либо просьбы, звоните, постараюсь их сразу решить.
– У меня к вам только одна просьба – найдите моего сына!
Ставицкий открыл дверь и молча вышел на площадку и стал спускаться по лестнице. Его шаги замедлились. Он взглянул на все еще стоящую в дверном проеме, женщину. – Я не хотел вам говорить об этом, но… Через две недели я вылетаю туда спецрейсом – включен в межведомственную комиссию. Она создана как раз для поиска пропавшего экипажа и… не только его одного. Так, что… Держитесь, Вероника Степановна.
Выйдя из подъезда, Ставицкий оглянулся по сторонам и, поежившись – налетел холодный ветер, поднял воротник плаща. Неспешным шагом он направился к автобусной остановке, находящейся в квартале от дома, где проживали Григорьевы. Проходя мимо сквера, молодой человек опять оглянулся, перешел дорогу и, пройдя по аллее с десяток шагов, опустился на скамейку.
– Как прошла встреча? – мужчина в дешевой фетровой шляпе, просматривающий до этого газету, небрежно отложил ее в сторону.
– Нормально, – парень протянул альбом собеседнику. – Юрий Иванович, сколько вам понадобиться времени для работы с фотографиями?
– Думаю, что за неделю управлюсь.
– Хорошо. Когда справитесь, сразу дайте мне знать.
Ставицкий поднялся и, не попрощавшись с мужчиной, зашагал по дорожке.
Шакуро проводил взглядом удаляющегося от него визави, зло сплюнул и достал из кармана пачку «Примы». Закурив и щурясь от едкого дыма сквозь зубы пробормотал: – Ну а как же… Непременно дам знать! Чтобы вы все сдохли! Неожиданно он улыбнулся. – Я почти у цели… Еще немного и я стану богатым человеком и, наконец, вырвусь из этой совдеповской серости навсегда! Завернув в газету фотоальбом Григорьевых, встал и посмотрел на ручные часы. – Так… Еще успею…
Через сорок минут Шакуро открыл дверь телефонной будки. Кинув монетку и набрав номер, замер в ожидании.
После нескольких гудков в трубке раздался голос: – Алле. Вас слушают.
– Это квартира Шмыгалей?
– Нет, вы ошиблись номером!
– Извините, – и Юрий Иванович повесил трубку. Этот короткий разговор обозначал только одно: встреча состоится в парке Победы возле летнего кинотеатра в пятницу в семь часов вечера.
***
Первый секретарь посольства Соединенных Штатов Америки Стив Хачкинсон открыл дверь и поманил пальцем Рафаэля Висконти. Они молча прошли в специальную, предназначенную для важных переговоров комнату и уселись на стулья.
– Что случилось? – Раф вопросительно посмотрел на коллегу.
– Ольмерх объявился. По всей видимости, у него есть что-то важное для нас. На встречу пойдешь ты. Инструкции получишь позже, сейчас я занят…
***
Секунды, подобно каплям непрекращающегося проливного дождя, наполняли минуты. Те, в свою очередь, превращались в долгие часы, проведенные мной в неволе. Я уже потерял счет дням. Поднеся очередной камень рабочим, возводившим крепость, я засмотрелся на зажатую между гор, окутанную туманом, долину. «Возможно, там, внизу, находится тропа, ведущая из этого ада, домой».
Раздался окрик надсмотрщика: – Эй, давай пошевеливайся!
В это время раздался звук горна.
Услышав его, охранники забегали между пленными: – На колени! Голову опустить вниз! – раздался новый окрик.
Я выполнил команду и наклонил голову к земле. Послышался стук копыт. Вскоре группа всадников спешилась возле возводимого нами, замка. Между прибывшими и охранниками произошел короткий разговор, после которого ко мне подошли два надзирателя и, скрутив руки, потащили к стоящим возле лошадей, людям…
***
Ставицкий проснулся от непрерывно звонившего телефона. Сонно посмотрел на будильник: его стрелки замерли на половине шестого. Поднял трубку: – Да?!
– Владимир Михайлович, это вас Даукантас беспокоит. Извините за ранний звонок, но дело не терпит отлагательств!
– Что случилось?
– Шакуро убили.
Ставицкий приподнялся с кровати и с силой сжал телефонную трубу: – Где???
– Его нашли в парке Победы. Жительница одного из близлежащих домов, выгуливала собаку. Та стала рыться в куче из листьев, затем – громко лаять… В общем, ему нанесли два удара ножом. В шею, затем, в сердце…
– Саша, возьми с собой пару человек и быстро к нему на квартиру! Меня интересует только один фотоальбом. Сейчас я тебе словесно опишу, как он выглядит…
8
Группа всадников медленно продвигалась вереницей по горной дороге, проходящей возле самой пропасти. Идти было трудно – мешали пронзающие холодом, сильные порывы ветра, не говоря уже о попадающихся на пути больших камнях, которые приходилось обходить стороной. Узкая тропа, извиваясь подобно змее, постепенно опускалась вниз к долине, зажатой со всех сторон покатыми горами. Ведя за узды лошадь, я не переставал думать о том, куда вели меня эти молчаливые люди и зачем я им. Снег пропал, он остался высоко в горах. Заметно потеплело. Когда стало смеркаться, наш небольшой отряд разбил лагерь возле укрытого хвойным лесом, склона.
Нельзя сказать, чтобы меня кто-то специально охранял, но из виду не упускали. Я терялся в загадках и не понимал, что происходит и почему так резко поменялось ко мне отношение. Сидя возле костра, размышлял о своем неопределенном будущем. Вспоминал дочку, вспоминал жену и маму… Думал о своих боевых товарищах... Именно сейчас я остро ощутил бег времени со дня моего пленения. Время – странная штука. Его нельзя взять, например как мячик в руку, и начать подбрасывать. Его нельзя попробовать на вкус. Нельзя изменить или догнать. Но все же оно существует и дает о себе знать каждую секунду. Время может многое: у одних оно залечивает душевные раны, других же, просто убивает…
Еще я думал о том вечере, когда за руль села Инна. «Эх, если бы у меня появился шанс, который позволил бы вернуть все назад и избежать трагедии. Всего лишь… один… единственный… шанс…»
***
1944 год. На улицах столицы Третьего рейха строились баррикады и бетонированные сооружения, устанавливались противотанковые заграждения, устраивались завалы, окна домов укреплялись мешками с песком, превращались в бойницы. Огневые точки обустраивались и под землей – в метро. Самые важные узлы подземных коммуникаций минировались…
Пригороды Берлина. Поздний вечер
К неприметному одноэтажному дому, тихо подкатил легковой армейский автомобиль. Оберлейтенант Вермахта быстро покинул водительское сидение и с почтением распахнул заднюю дверцу. Из нее показался мужчина средних лет в тёмно-сером твидовом костюме. Поправив очки в круглой тонкой оправе, он обратился к офицеру: – Гюнтер, припаркуй машину на соседней улице и ожидай там.
Служивый вытянулся по стойке «смирно» и щелкнул каблуками: – Jawohl, mein Herr! *
Позднего гостя ждали: только он достал из машины толстый кожаный портфель, как калитка отворилась, и на улице появились два человека.
– Все в сборе, профессор Миллер!
– Очень хорошо! Значит, можем сразу начинать!
– Прошу следовать за мной, – и охранник первым направился к входной двери дома…
***
– Как прошла встреча?
– Даже не знаю с чего начать… – Висконти устало опустился на стул, снял кепку и бросил ее на стол. Достал из кармана сигареты и закурил. – Шакуро убрали на наших глазах.
Хачкинсон достал из специального стакана остро заточенный карандаш и, обдумывая полученную информацию, стал прокручивать его пальцами, затем с раздражением бросил его на стол. – Рассказывай. Сначала самое главное, подробности после, – отрывисто бросил шеф и прямо впился взглядом в Рафаэля.
– Мы вели наблюдение за объектом. Он сидел в парке на лавке. Явно ожидал кого-то. Было видно, что нервничал. Часто курил и вертел по сторонам головой. В какой-то момент с ним поравнялись два типа на велосипедах. Они уселись рядом. Затем, достав бутылку водки стали предлагать Шакуро выпить с ними. После короткой перепалки, возникшей между ними, зажав рот и скрутив руки, неизвестные, изображая из себя пьяных, утащили его в кусты. Приблизительно через минуту, они появились снова, но уже без объекта и сев на велосипеды, быстро укатили. Проследить за ними не представлялось возможным.
– Быстро управились.
– Довольно быстро. Дружище, у нас появились конкуренты. И самое интересное, что это не чекисты, Стив.
Первый секретарь посольства Соединенных Штатов Америки поднял брови: – Тогда, кто?
– В том и заключается проблема, что ни я, ни мои люди даже представления не имеют, кто это может быть. Хотя, у меня на этот счет есть догадка, но она настолько невероятная, что…
– Не стесняйся, поделись ею со мной.
Рафаэль глубоко затянулся, выпустил дым и, затушил сигарету. – Это могут быть только люди, хорошо посвященные в курс дела. Поэтому, я считаю, что это сделали…
Услышав версию Висконти, Хачкинсон медленно опустился на стул и расслабил галстук.
– Но это еще не все. Мы посетили квартиру Шакуро. Там все перерыто. Кто-то там побывал до нас. Думаю, что лишне говорить о том, что никакого альбома не было найдено. Да и просто фотографий, тоже…
* – Jawohl, mein Herr! (нем.) Так точно, мой господин!
Сам в ужасе. Но как говориться: "Чем дальше в лес, тем ближе своя рубашка к телу". Думаю, что ничего не напутал. 
Это очень важно для творчества.