Великое дело - сотовая связь. Современная палочка - выручалочка. Хотя, порой, и надоедливая. Но в этот раз телефон оказался как нельзя кстати.
Он трезвонил и вибрировал, лежа на скамейке у бани, и понемногу сползал к краю. Антон, прыгая через грядки, еле успел его подхватить.
-Да, слушаю!
-Антон, ты где? На даче?- Люськин голос прозвучал громко, будто она сама стояла рядом.
-Да! А что случилось?
-Антон, у нас здесь горит всё!
Антон поднял голову. В той стороне, на окраине, где была Люськина дача, клубился дым, причём в нескольких местах. Впрочем, дымилось то с утра. Но он думал, что, по обыкновению, жгут прошлогоднюю листву да мусор. Весенние костры были привычным делом в садах. Но теперь… Видимо, кто- то не досмотрел. Ветерок - дай Бог какой! Искру унесёт - и оглянуться не успеешь!
-Мы «пожарку» вызвали. Антон, встреть их на въезде, проводи до нас! Ведь заплутают, ещё час прождём!..
-Ладно, встречу.
Антон отключился. Угрюмо осмотрел свой участок. Мать моя женщина! Три часа копал, а результата и не видно! Это ж сколько ещё с землёй возиться?! Восемь соток! Да - а…
Сбросил рукавицы, и, как был - в кирзачах с ошмётками грязи, в заляпанных штанах- залез в машину, завёл и поехал к управлению, встречать пожарных.
…Полыхало знатно! Народ (и с этой окраины, и с других концов товарищества), кто с граблями, кто с ведром, кто с лопатой, дружно пытался отрезать огненные очаги от остальных участков, растягивался, перебегая с места на место. Но уже занялись два домика и кое - какие постройки. Вся надежда была на пожарных.
Подъехав, те мигом разогнали народ от горящей избушки.
-Тушите, где трава горит! Сильнее, сильнее! До земли копайте!
Сами же принялись заливать горящую крышу.
Антон отогнал машину от греха подальше на соседнюю улицу, схватил рукавицы и побежал назад, к народу.
Увидел Люську, чумазую, закопченную, сгребающую сухую траву к дороге. Покрасневшие глаза слезились от дыма.
-О, пылает! Хозяева- то где были?
-Да уехали они! Часа два назад ещё… Все нормально было! Они, говорят, ещё ждали, смотрели, как бы чего… Только уехали - оно и разгорелось! Ветер - то какой! А я слышу - разорались где- то вдалеке! А потом дым столбом! И соседей, видишь, зацепило! Но у тех кирпичный, может, обойдётся…- Люська рассказывала, попутно расчищая «мёртвую зону» для огня. – Смотрю - народ повыскакивал. А всё - равно не успели. Сухо всё…
К ним подбежал пожарный из расчёта.
-Слышь, мужик! Ты, кажется, от управы нас провожал? Слушай, не в службу, а в дружбу: съезди ещё раз к управе! Мы вторую машину вызвали, проводи её сюда, а то заплутает. У вас здесь, с этими улочками, сам черт ногу сломит! Сгоняешь? И где здесь воду накачать? У озера? У нас ёмкость уже почти на нуле!
-Езжай, Антон! Я покажу им! Только грабли к себе забрось, а то потеряются…
Люська побежала к «пожарке», а Антон, с граблями наперевес - к своей «жучке», на соседнюю улицу. Вспомнил по пути что - то, остановился.
-Люська! Колька- то где?
Та что- то прокричала издалека неразборчиво и запрыгнула в кабину. Пожарная машина резво рванула с места.
-К себе, наверное, побежал… За ведром… или лопатой…
Забросил грабли в салон.
-Чего я с ними кататься буду?.. Никола - через две улицы…
Завернул к ребятам на участок. Притормозил на задниках, у забора из «рабицы». Вылез, вытащил грабли и уставился сквозь голые ветви деревьев.
У общей с соседом баньки стоял Люськин муж Николай. В шортах и шлёпанцах. И жарил шашлыки! Рядом сосед Володька рубил дровишки и сносил в уже затопленную баньку. Громко, по - первомайски, гремела из магнитофона Сердючка. И такое спокойствие, тепло, мир и благодать царили вокруг, что Антон испуганно заозирался вокруг, не веря увиденному! Будто и не горело что- то за четыре улицы от этой пасторали!
А потом вдруг размахнулся и перебросил грабли через забор.
Николай, краем глаза увидев шевеление, обернулся. Увидел Антона, приветливо махнул рукой с зажатым шашлыком.
-Иди сюда! Готово почти!
Но Антон уже не видел этого. Уселся в машину, развернулся и поехал к управе.
Дождался вторую «пожарку», проводил, посмотрел на суетящийся вокруг дымов народ и уехал к себе на участок. Люську так и не увидел, хотя «её» машина уже вовсю заливала второй домик.
Долго не мог успокоиться, найти себе место. Перед глазами постоянно маячили то усталая посеревшая Люська, то её Николай с соседом перед банькой. И такая тоска вдруг накатила на сердце!
-Сучары!- зло выругался он про себя. – Пол - сада сбежалось их спасать, а им всё по …!!! Пожар через квартал, не достанет! Да и народишко не даст! «Пожарку» вызвали! Молодцы! Сейчас Люська придёт, расскажет! Сучары!- уже вслух произнёс он. – Хрен я сейчас туда поеду! Вам не надо, а мне и подавно! Гори оно всё синим пламенем!
Подумал - как концы обрубил.
Схватил лопату и начал пластаться на своих сотках. На дальний конец садов, где по - прежнему клубилось, старался не смотреть. Как упёрся глазами в подсохшую, с редкими весенними сорняками землю, так и не поднимал их до самого позднего вечера.
…Звонок был, как продолжение сна: далёкий, невнятный, нереальный.
Антон кое- как очухался. Поднялся с постели. Мышцы после вчерашней пахоты болели несусветно. Подошел к трубке, посмотрел на непринятые звонки. Люська… Набрал, пританцовывая на холодном полу. Вызов прошел, но в трубке не отвечали.
-Алло! Алло! Люсь?.. Алло!
-Да, Антон. Это я…
-Ты чего такая «потухшая»? Чего звонила? Вы где, в саду?
Антон прикурил сигарету. А в трубке - опять молчание.
-Люсь! Ты где? Не слышу!
-Мы в городе… Вчера уехали… Антон, нам сейчас из правления позвонили…- Опять молчание. –Сгорел наш домик… И баня сгорела…
Люська отключилась.
Антон замер, тупо уставившись на босые ноги. А виделась ему, почему- то, земля. Вчерашняя. С редкими сорняками. На своих сотках. На своих родных восьми сотках. На которые он вчера резво сбежал со своей подлючей обидой.
