Медвежья услуга

Я – человек сочувствующий. Мне далеко не безразлично чужое горе, я готова помочь попавшим в беду, если это в моих силах, но, так случилось, я не подаю милостыню. И вовсе не причине двуличия, жадности, чёрствости или нехватки мелочи в кармане, а совершенно осознанно, руководствуясь логикой справедливости.

Довольно часто можно наблюдать следующую картину: вагон электрички, люди заняты своими незатейливыми делами: кто-то читает, кто-то разговаривает с приятелем, некоторые смотрят в окно или спят. В общем, обыденная спокойная обстановка. Но в один момент хлопает тамбурная дверь, и жалобный умоляющий голос слёзно, но достаточно громко начинает своё печальное повествование: «Уважаемые пассажиры, извините, что к вам обращаюсь. Поверьте, у меня нет никакого интереса ходить с протянутой рукой. Но мой ребёнок умирает, срочно нужны деньги на операцию. Пожалуйста, помогите, кто сколько может, да хранит вас Господь». Этот текст практически дословный, и запомнила я его исподволь, совершенно не преследуя данной цели. Просто таких несчастных, сломленных судьбой, подавленных и печальных женщин со смертельно больными детьми очень много, а слова одни и те же. Нет, я не спорю, больной ребёнок – горе матери, но что это за эпидемия такая, повально настигающая в своей смертельной хватке детей одиноких женщин без средств к их содержанию?

Знаете, когда она соберёт требуемую сумму? Никогда. Вы можете через год или два ехать на том же транспорте и встретить ту же женщину в том же сложном положении, повторяющую тот же текст. А умирающий ребёнок всё ещё будет умирать (да простят меня читатели за столь кощунственный оборот речи). И дело здесь совсем не в том, что люди мало подают (хотя сама по себе идея насобирать мелочью крупную сумму на срочную дорогостоящую операцию нелепа), а в том, что это ложь. Это ложь с первого до последнего слова, а скорбные печальные женщины всего-навсего предпочитают подобный способ заработка всем остальным. И нет тех просящих, кого злой рок и несправедливость мира заставили протянуть руку, нет ни капли правды в их словах.

Совсем недавно я стала очевидцем другой ситуации. Бабушка со своим голодным внуком ходила по вагонам и просила денежку на еду, давя на жалость молящим взглядом и скорбным видом, представляя ребёнка в качестве доказательства их бедствия, словно он – улика против преступления жестокой жизни. Один из пассажиров, видимо, рассерженный вмешательством душераздирающего голоса в его стабильный внутренний мир, отослал попрошайку по известному русскому направлению. И в этот момент в только что извиняющейся, отчаявшейся и просящей о помощи бабушке вдруг проснулась грозная сильная воительница, громко пославшая наглеца по его же направлению. Причём, в её гневной пятиминутной речи слышались как аргументы о моральной травме, нанесённой ребёнку бранными словами, так и сами бранные слова, которые она повторила изрядное количество раз.

Скажите мне, на чьей стороне правда? Чей поступок аморальнее? Эти обездоленные жертвы обстоятельств заставляют всех пассажиров разом чувствовать стыд за свой успех и благополучие, прятать глаза или потянуться в карман за мелочью, но рука ли это помощи, а не медвежья услуга, если мы своими подаяниями пособничаем к подобной жизни людей, наживающихся на совестливости и сочувствии окружающих?