Контакт

В малоизвестном, русском селе горела деревянная церковь.

Строили эту церковь всем миром еще во времена «царя Гороха» и потому горела она быстро и ярко. Верующие сельчане рыдали и молились, стоя на коленях. Даже убежденные атеисты глубоко переживали случившееся и всячески сочувствовали прихожанам.Церковь была единственной достопримечательностью села. Кому могло прийти в голову совершить такое злодеяние? После пожара ходило по селу много домыслов и слухов.

Иван Кузьмич вступил в контакт.
Нет, нет! Не с внеземной цивилизацией…
В обычный половой контакт вступил Иван Кузьмич.
На следующий день вся округа уже знала об этом и смаковала сплетни.
Деревенские мужики при встрече хитро подмигивали ему, давая этим понять, мол, знай наших!
Бабы посматривали на него с интересом, в тайне завидуя счастливице, сумевшей  наконец-то охмурить Кузьмича.
Другой, ходил бы с гордо поднятой головой и балагурил  по этому поводу, посылая в адрес слабого пола непристойные шуточки...
Кузьмич таковым не был и очень переживал случившееся.
- Откуда узнали сельчане!?
Жизнь прожил бобылем и надо же на склоне лет такое...

Все произошло совершенно неожиданно, стихийно.
Кузьмич, по мнению сельчан, был верующим человеком. Истинно верил Отцу, Сыну, и Святому Духу! Регулярно посещал церковь, соблюдал посты.
Перед Пасхой зашел к Агафье, одинокой солидной женщине в расцвете лет, чтобы заказать пасхальный кулич. Не то, чтобы он обожал куличи, скорее следуя традиции…
Агафья на коленях мыла деревянный пол.
В такт движениям взлетала вверх юбка и оголяла полный зад.
Гость завороженно смотрел на этот соблазн и, его одолела необузданная похоть.
Как оказалось после, сама хозяйка тоже была не против мужской ласки.
После свершившегося, на Кузьмича нашло прозрение: - Грех то, какой!?
О, Господи! Спаси и помилуй мя! - усердно молился Господу. То ли Господь его не услышал, то ли молился не так, но облегчение не наступило.
На душе было скверно и не  спокойно.
Несколько дней подряд он не выходил из дому, усердно замаливая свой грех перед иконой Спасителя.
Другой бы просто напился, или что лучше – сходил бы снова и повторил…
Кузьмич усердно отбивал поклоны, шептал молитвы и неустанно крестился.
По-видимому, Господь  всё-таки внял его страданиям и не предал «гиене огненной», но в скором времени послал ему знамение. Он увидел, как скопище мелкой твари пожирало его соблазнительницу. Что бы это значило? Лучше бы он увидел вшей... Вши - всегда к деньгам!
Твари были  с рожками и хвостами.
Свят, свят! – шептал он.
Ах, Агафья, Агафьюшка! Совратила ведь окаянная, воистину ввела в блуд! – захлебываясь слезами корил он её, а более себя.

Домашние дела не клеились, сильно угнетало одиночество.
Когда стало совсем плохо, Кузьмич набрался мужества и отправился в церковь.
-Проходи, проходи! Давненько не заходил! – пророкотал батюшка.
Да на тебе лица то нет!? Аль, что стряслось?
- Во грехе погряз батюшка, во грехе… И поведал случившуюся с ним каверзу.
Поп внимательно выслушал его и твердо сказал: - Жениться тебе надо, Кузьмич! Хватит бобылем то! Искупи свой грех пред Господом нашим! Заодно и утешишься!
Кузьмич оторопело смотрел на батюшку и не мог вымолвить ни слова.
Наконец пролепетал: - А угодно ль подобное деяние Богу?
- Деяние ты уже совершил! Так, что покрой больший грех меньшим!
Венчание, Кузьмича и Агафьи, прошло тихо и незаметно – начиналась пора сенокоса.

Сидя в тени под липой, Кузьмич клепал на «бабке» лезвие двуручной косы.
Уверенным движением рук острил ее посредством « монтачки»-оселка.
Едва зашло солнце, мужики поспешили в лес захватывать полянки с травой, чтобы потом уже выкашивать их основательно. Луга и угодья принадлежали колхозу. Потому самовольная косьба на них строго наказывалась, вплоть до уголовной ответственности.
Схватив косу и узелок со снедью, Кузьмич быстрым шагом рванул в лес на известные ему делянки.
Луна заливала светом поляну, были отчетливо видны пни и коряги.
Капельки росы отливали серебром, поляна казалась сказочной.
Сделав несколько прокосов, решил поправить лезвие косы.
Вытер ее пучком влажной травы и потянулся к поясу за оселком.
Эх! Раз-зя-а-а-ва! Видно впопыхах забыл на лавке…
Оставалось возвращаться домой за инструментом, без него делать нечего на косьбе.
Дверь была не заперта. Кузьмич свободно проник в прихожую, и потянулся было за оселком…
Полоска лунного света освещала лавку и лежащий на ней блестящий предмет.
Это был поповский крест. Рядом лежала ряса.
За окном вскрикивали ночные птицы.