Изобретение на спор

ВСТУПЛЕНИЕ

История появления моих изобретений совершенно разная. Одни рождаются случайно, чуть ли не мгновенно, над другими приходится работать многими и долгими месяцами. А одно мое изобретение появилось «на спор».
Поясню.

Половину своей  производственной деятельности я занимался вопросами механизации и автоматизации производственных процессов  на заводе «ЭЗТМ»  в ранге ведущего инженера по новой техники и затем в ранге начальника бюро с этой же тематикой.

И у меня всегда  было  два, три десятка актуальных производственных тем, над разрешением  которых я постоянно работал.  Все эти темы стояли у меня на информационном  обеспечении в заводском отделе Научно технической информации или ОНТИ у моего инженера куратора. И при получении очередного  РЖ  мой  куратор просматривала его и отмечал  закладками мою тематику.  После чего звонила мне.

Я приезжал к ней в ОНТИ, просматривал эти РЖ и отмечал те материалы, которые меня заинтересовали и которые для меня необходимо было заказать заводу.  Эти материалы заказывались через наш министерский НИИ научно технической информации и получались нашим ОНТИ.  По мере их поступления мой куратор откладывала их в моей персональной полке и сообщала мне. Я приходил и рассматривал их. При необходимости заказывал перевод.  У нас на заводе  в ОНТИ находилось бюро переводчиков численностью около двадцати человек.  Переводчики переводили технические статьи с английского, немецкого, французского и даже японского.  Мне снимали копии с этих переводов и я забирал их себе, в свою картотеку.

Да, у меня была своя личная  научно техническая картотека  мировых технических достижений в области моей работы и по каждой моей тематике. Тридцать с лишним папок такой информации стояли у меня в кабинете на полке. И эти папки постоянно пополнялись. Пополнялись не только через ОНТИ, но и через Государственную патентую библиотеку, куда я часто,  один,  два раза  в месяц,  ездил за патентной  информацией.

Эти свои папки я периодически просматривал и заносил свои мысли  и эскизы  на листках бумаги. Поэтому, когда возникал вопрос о выдаче планового  технического задания на проектирование  какой-либо машины, какого либо механизма или устройства для использования на заводе, у меня проблем не возникало.

Технические задания на проектирование я всегда выдавал на уровне эскизного  проекта. И каждое техническое задание сопровождалось несколькими  заявками на изобретение. В год  я  спокойно выдавал по десять – пятнадцать заявок на изобретения. И редко какие из них не признавались изобретениями.

Таких, как я,  инженеров,  постоянно работающих в своей профессиональной деятельности на уровне высших мировых  достижений, у нас на заводе было человек двадцать.  И все они были специалистами такого высочайшего уровня, с которыми  представители иностранных фирм,  бывавшие  в то время  у нас на заводе очень часто,  разговаривали с большой и пребольшой, почтительностью.  Они там, за рубежом, знали всех нас не только в лицо, но и по биографиям.

И всех нас в девяностые годы, когда завод  ЭЗТМ  новые власти страны по требованию ГОСДЕПА США,  стали останавливать одним из первых в Подмосковье, активно  начали  досаждать зарубежные ходоки на предмет переезда на работу в США.  Большинство из нас отказались  от  такого заманчивого вроде бы  предложения. Но с десяток  человек уехали. Трое или четверо  потом вернулись назад  в начале двухтысячных, но человек пять остались  в США  навсегда. Даже семьи свои забрали.

Но это было тогда, в проклинаемое нашими либералами Советское время. Сейчас же работнику Российского завода подать заявку на предполагаемое изобретение практически невозможно.  Потому что нынешние хозяева заводов по своему профессиональному  недомыслию  не понимают необходимости в получении патентов их фирмами  и потому  и не оплачивают материалы заявки.

Я уж не говорю о том,  что сейчас в стране нет заводов с патентными подразделениями в штатах и некому оформить заявку на изобретения в соответствии с существующими  нормативными требованиями. Да и за полученный тобой патент на техническое изобретение ты обязан  еще платить налог за собственность. Так что изобретательство превратилось в личное дело каждого из нас и к государству никакого отношения не имеет.

ИЗОБРЕТЕНИЕ НА СПОР

И вот однажды я был приглашен на день  рождения  к бывшему моему другу и подчиненному, а сейчас  начальнику бюро по новой технике  на местном электрометаллургическом  заводе  «Электросталь» в отделе МА или механизация и автоматизация. День рождения справлялся в заводском кафе,  народу было много и из бывших коллег по ЭЗТМ  для виновника торжества,  кроме меня никого не было.

А в общем, пьянка, как пьянка, ничего особенного. Мужская часть торжества пила, как всегда,  много, но скандалов или эксцессов  не было. Если только  не считать последнего момента, когда подвыпившие мужики начали меня подзуживать насчет моего изобретательства. Мол, это у вас, на ЭЗТМ, можно запросто изобретать, а вот наши  технические проблемы тебе, мол, решить не удастся никогда. Я завелся и вызвался на спор решить любую  их проблему, не зная о ней предварительно  ничего. И со мной  поспорили. Поспорили на  ящик чешского  пива.

И я с дуру ума согласился. Не знал, что меня ожидает. Ведь  я был молод и самонадеян, и всерьез думал, что нет такой технической задачи, которую я бы не смог решить. Ведь до сих пор так оно и было.

В понедельник мне позвонили на работу и сказали, что  мне выписан пропуск на завод «Электросталь» на вторник. Я понял, что все,  колесо моей судьбы уже  закрутилось и что мне теперь надо будет  основательно  пошевелить мозгами, чтобы не опозориться. Ведь срок у меня был жесткий – всего лишь один  месяц.

Во вторник я был уже на заводе Электросталь в цехе вакуумной металлургии. Здесь плавили высоколегированную сталь в индукционных,  плазменных, лазерных и вакуумных металлургических печах.  Цех был чистый и очень тихий, совершенно не похожий на металлургический цех. Меня подвели к установке для плазменной восстановительной наплавке прокатных валков.

Установка была заводской конструкции и представляла собой  емкость из листового металла, стоящую горизонтально на опорах. Диаметр  емкости представлял собой метра два, а длина – метров пять. Верхняя часть емкости была съемной и крепилась к основной с помощью фланцевого соединения на болтах. Сейчас она была снята. Внутри емкости находились два приводных ролика во всю длину емкости  и плазмотрон с  механизмом его крепления и приводом его продольного перемещения вдоль оси  наплавляемого валка.

Технология восстановительной наплавки прокатных валков была заводской  и довольно оригинальной. Изношенный прокатный валок протачивался на токарном станке до здорового металла и затем на проточенную поверхность плотно наматывали раскаленную до красноты присадочную легированную проволоку диаметром в 4-5мм.

Такой валок укладывался на приводные ролики емкости, к месту начала наплавки подводили  сварочный плазмотрон заводской конструкции, ставили крышку емкости на место, выкачивали  из нее воздух до нужных параметров, вводили гелий, являющийся защитным газом процесса, включали плазмотрон и  наплавка  начиналась. Причем сам цикл наплавки занимал 4-5 часов. Плюс настройка, наладка, откачка воздуха примерно еще на  два-три часа.

И если вдруг плазмотрон не включился в начале цикла или наплавка по каким-то причинам пошла на так, как должна была идти, или медное сопло плазмотрона с вольфрамовым катодом, являющиеся расходными деталями плазмотрона, вдруг выходили из строя, то все надо было начинать сначала.

Вот этот  зудящую «болячку» заводских инженеров и подсунули мне на дне рождения  для решения. И теперь ждали, как я выкручусь.  Подключали они к ее решению  и Московский НИИ металлургии,  и даже институт самого Патона, но все было бесполезно. Долгих в эксплуатации  плазмотронов им никто не дал.

Я внимательно осмотрел эту установку, кое что зарисовал и распрощался с сопровождающими меня ребятами. Работа моя началась.

Я неплохо знал плазменно-дуговые процессы и понимал, что вечных катодов и сопел в плазмотронах не бывает. Менять их все равно придется. Как тут не крути. Поэтому идти по пути создания  плазмотронов с вечными катодами и соплами не стоит. Это бессмысленно.

Поэтому, если эти детали  периодически приходится  менять в процессе их работы, значит надо исхитриться эту  замену продумать таким образом, чтобы  она осуществлялась  бы, как можно быстрее и желательно  без снятия верхней крышки рабочей емкости и без  разгерметизации установки. То есть, снаружи. Но как?

Можно было бы сделать механизм  крепления  плазмотрона  подвижным в вертикальном направлении  и по  мере надобности  его выводить из емкости через специальное отверстие с помощью какого-нибудь отдельного  привода. Скорее всего, пневматического или гидравлического.

Можно. Технически это не сложно. Надо будет только  закрепить механизм крепления плазмотрона  на конце  штока  специального гидроцилиндра для вертикального  перемещения самого  плазмотрона относительно корпуса емкости. А цилиндр сделать телескопическим.

Но как же тогда быть с подводом энергоносителей к плазмотрону для тока, воды, воздуха, плазмообразующего газа и тому подобное?  Их ввод в емкость  должен быть подвижным и герметичным. А это технически уже  не так и просто, это  уже проблемы. Посмотрим другие пути. Если ничего не будет, если ничего не придумаю, тогда и займемся энергоносителями.

А для начала рискнем  сделать сам плазмотрон разъемным.  Одну часть его с соплом закрепим  на специальном фланце дополнительного вертикального патрубка  емкости, а другую его часть, с узлом крепления катода, разместим  на телескопическом штоке цилиндра. Как такой вариант?

Что ж,  мысль о разъёмности плазмотрона неплохая! Здесь что-то есть.  Надо будет ее обдумать «потщательнее». Однако,  тогда придется сам плазмотрон сделать неподвижным относительно емкости и наплавляемого валка, а  перемещать в процессе наплавки уже  само наплавляемое изделие с помощью отдельного привода, смонтированного где-то внутри емкости.

Но это уже чисто технические мелочи. Здесь проблем никаких нет и не будет. Главная задача технического решения, на которое  я поспорил, определена. Теперь можно будет сесть и за работу. Причем, за интересную работу.

Через три недели я позвонил на завод Электросталь и сказал, что у меня есть готовое решение их проблемы. Причем решение на уровне изобретения. Поэтому надо будет  заявку оформлять. Вопрос только в одном – кто будет ее оформлять? Завод ЭЗТМ,  где я работаю или же завод Электросталь, где оно будет внедряться? Решили, что оформление заявки на изобретение напишу я, но пойдет оно через патентное бюро завода Электросталь.

Так появилось изобретение под названием «Устройство для дуговой сварки» под номером 1 374 582 по классу B23k 9/16 авторов Овчинникова В.М. и еще четырех соавторов, работников отдела МА завода «Электросталь». Работает эта установка до сих