Годы идут, все больше и больше ухожу в воспоминания. Наша Школа №3. Построили ее на бывшем хлопковом поле за жд дорогой, проложили между Маслозаводом и общежитием Горного техникума, узкий коридор, который выводил к переходу и железному мостику.
Задний забор завода грязный и неприглядный, такой же была ограда техникума. Одним словом «задворки» и лишь школа, красавица, радовала глаз новизной и громадной двухэтажностью. Учиться в нее мы пришли из бараков, расположенных у старой автостанции. В седьмой класс, меня перевели как хулигана, лодыря и бездельника, но двоечником я не был. Я приобрел в глазах сверстников, а тем более учителей такую репутацию из-за неуживчивого характера. Мне не хотелось думать и анализировать эту тему. Шел последний год, когда выпуск делали после семи лет обучения, уже следующие классы выпускались после восьмилетнего, и одиннадцати летнего обучения. Мне было неинтересно со сверстниками, и я уходил на уроки в класс к старшеклассникам, в котором учились мои друзья. Меня интересовали уроки химии, физики и астрономии. Замечательный педагог Семен Моисеевич Гольденберг договорился с остальными учителями и меня особо не шугали с уроков там, в старшем классе, и не докапывались за прогулы здесь, Единственно кто относился ко мне с огромной неприязнью – это учитель литературы.
И как это обычно бывает, у нас была взаимная нелюбовь, но литературу как предмет любил и очень много читал, в те времена многие читали, только я к тому времени уже прочел все поэмы А С Пушкина, включая запрещенную Гаврилиаду, и все стихи Есенина. А сверстники читали Тимура и его команду.
Как-то иду в школу, вернулся с полпути, вспомнил, что сегодня занимается кружок по рисованию, а у меня там недописанная картинка, надо ее закончить к ближайшему празднику для украшения зала.
Уже на выходе из этой кишки, именуемой проходом к школе, мне на встречу идет гуппа пацанят, по их оживленным лицам стало понятно, что они только что говорили о книге Гайдара: «Тимур и его команда».
Вижу, в середине их команды вышагивает красавец, Тимур. Высокого росточка, в отглаженном костюмчике, на груди ярко выделяется алым, шелковым бантом, пионерский галстук.
Не каждый ученик того времени мог похвалиться такой красотой.
В нашем классе такие галстуки носили сын начальника Шахтоуправления, дочь начальника ОРСА и еще кто-то из деток обеспеченных родителей, остальные носили галстуки из обычной ткани, Обычный галстук как не гладь, а у него концы скручивались в трубочку.
Мой галстук лежал в кармане, повязывался только перед входом в школу, иначе дежурные не впускали. Ничего не подозревая, думая о чем-то, о своем, вдруг понял, что выход из прохода перекрыт толпой шестиклассников под предводительством самозваного вожака. Не в моем характере бить с ходу, пришлось остановиться, чтобы понять причину этого наезда. И вдруг слышу:
– Ты хулиган как Мишка Квакин и таких как ты, надо бить. Голосочек ломкий, звенит от напряжения, стоят Тимуровцы, а в драку не лезут. Первым порывом было, навалять им как следует…
И тут же мысль: если ты их сейчас побьешь – это жалобы и разборки, в школу вызовут маму, это слезы и упреки.
А если они тебя? Их много, вдруг собьют с ног, и тогда их будут считать героями, борцами с хулиганами. А тебе будет позор на весь поселок.
Решил с ними поговорить:
– Пацаны, что вы ждете, налетайте первыми, но чтобы запомнили – это вы начали драку, а то вдруг будете потом говорить, что я вас побил за просто так, а я буду бить вас, и очень сильно, и убегать не буду…
Сжав кулаки сделал первый шаг в сторону к их кучке, ожидая, что сейчас из середины выйдет красавец с алым бантом на груди, и я ему ударом в нос пущу кровь, которая охладит желание драться у остальных, но этого не произошло, вижу, они похватав отставленные портфели, будто стайка воробышек, порстнули по сторонам и скрылись.
Вдруг сзади знакомый голос:
– А я уж собирался тебе помогать…
С забора спрыгнул, как и положено хулиганам, друг Юрка. Он тоже спешил на занятия в кружок рисования.
Прошли годы, я вернулся в родной городок и принял отдел охраны на «Военном заводе Алай». Как-то в кабинет на воспитательную беседу привезли сотрудников завода, попавших в вытрезвитель. В одном из пьяниц с трудом узнал Тимуровца из прошлого, того что с шелковым галстуком. Он смотрел на меня мутным, слезящимся взором, в котором читалось единственное желание ОПОХМЕЛИТЬСЯ!
|
