И гора пришла к Магомеду

На обычные-то лыжи встал ещё в дошкольном возрасте (не могу сказать детсадовском, потому что в детский сад никогда не ходил, - как никогда не был и в пионерском лагере, - поэтому, когда родители отлучались из дому, моими воспитательницами были сёстры и улица) и свой первый выход хорошо запомнил, - это ли не свидетельство истинности всех моих рассказов, основанных исключительно на воспоминаниях, в редких случаях на дневниковых записях. Отец сделал на лыжах крепления для валенок, вручил мне палки и пожелал счастливо покататься. Но далеко от дома не ушёл, - проходя мимо водопроводной колонки, вляпался в мокрый снег, в результате чего на лыжах мгновенно образовался ледяной ком и они напрочь утратили способность скользить, - пришлось возвращаться. Первый блин оказался комом.

Первая неудача не смутила, и потом все зимы вплоть до последней в отчем доме мы с друзьями проводили в лесу, катаясь с невысоких горок и устраивая соревнования по прыжкам с самодельных трамплинов. Довольно большие горы, - их так там все и называют, - а, скорее, высокие и крутые холмы, у нас тоже были, защищая город от северных ветров, потому он и назван Лениногорском. Горнолыжных трасс там не существовало, как нет и сейчас, только два трамплина, поэтому до лыж горных дело у меня не дошло, но на равнинных достиг немалых успехов, выполняя нормы второго разряда.

Закончив школу, от лениногорских гор переехал на Горы Ленинские, поступив в МГУ, но они оказались ещё ниже первых, поэтому и в Москве я продолжал кататься на лыжах равнинных.

По окончании постижения в университете геологической науки – не полного, конечно, процесс познания ведь бесконечен, - отправился жить к горам много выше прежних, во Владивосток, - они там, на Дальнем Востоке, сопками называются. Но вот ведь беда, - снега там за зиму выпадает так мало, что он едва прикрывает землю и жухлую траву, какие уж горные лыжи, и на обычных-то кататься было негде, разве если в сихотэ-алиньскую тайгу рвануть, по долинам замёрзших и засыпанных снегом рек побегать, что и делал иногда, весьма нерегулярно, с друзьями, проживая на импровизированной «турбазе» - в охотничьем зимовье.

С равнинными лыжами стало лучше в Благовещенске, - там я был бессменным чемпионом своего института, - где снега выпадает тоже немного, но бывает, когда и этого «немного» не случается, как аккурат посредине восьмидесятых годов прошлого столетия. Внутренний, видимо, голос сообщил мне об этом природном катаклизме ещё предыдущим летом, поэтому на январь я заказал путёвку на уже настоящую турбазу «Горный воздух», возвышающуюся над Южно-Сахалинском, не стану уж уточнять, в каком регионе находится этот город, из названия понятно.

И вот тут-то состоялось моё знакомство с горными лыжами, - одновременно со мной здесь оказался Николай Ребачук из владивостокского ТИБОХА - Института биоорганической химии, со своим товарищем ежегодно приезжающим в Южно-Сахалинск для катания на горнолыжной трассе, соседствующей с турбазой. Размер ног у нас с ним оказался одинаковым, поэтому сделал ему предложение, от которого он не смог отказаться, наказав только, узнав, что до этого на горные лыжи я не вставал, - не подниматься на самый верх, на наиболее крутой участок, а стартовать с пологой половины горы. Обещал это, но останавливаться на полпути – не мой стиль, поэтому, вопреки пожеланию, поднялся до самого верху, но когда посмотрел вниз, стало не по себе, - склон показался едва не вертикальным. Но куда деваться – поехал, не хотелось служить посмешищем для возможных свидетелей моего фиаско. Поскольку на обычных лыжах я стоял довольно давно и потому уверенно, число моих падений было невелико, и разгонялся не сильно, не лихачил, поэтому падения не заканчивались для меня сколько-нибудь плачевно. Удалось скатиться с горы ещё раз пять, а потом, как и другим горнолыжникам, мне вручили совковую лопату и отправили наверх ровнять бугры на разбитом склоне, – ратрака ведь не было, - время катания заканчивалось и нужно было подготовить трассу для завтрашнего дня.

После этого для меня начался перерыв в двадцать четыре года, прежде чем снова встал на горные лыжи, и произошло это потому только, что «гора пришла к Магомеду», хотя, следует сказать, первоначальную попытку приблизиться к ней сделал всё-таки сам, - переехал из равнинного Благовещенска в горнозаводскую зону Челябинской области и поселился у подножия Ильменского хребта. Непосредственно рядом с домом трассы не было, вернее она существовала, но самодеятельная, так сказать, покуда не пришли люди (или, возможно, один человек) с круглыми счетами в банке и не сказали (не сказал): «Здесь будет город заложён!»

Город не город, но здание в несколько этажей было построено. С раздевалками и прокатом лыж, подъёмник, конечно, тоже, как же без него; трасса значительно расширена (а нынешним летом вырублен лес слева и справа для ещё двух), насыпан искусственный снег, ведь выпавшего с неба было явно недостаточно, и вот уже по склону заскользили первые горнолыжники. И всё это в пятнадцати минутах неторопливого хода от моего дома! Название всему комплексу присвоили, разумеется, не по-нашему, по-забугорному: «Райдер».

Прежде, чем втиснул ноги во взятые напрокат горнолыжные ботинки, прицепил их к лыжам и робко выкатился к подъёмнику, раза три подходил просто посмотреть, всё никак не решался, - больше оттого, наверное, что боялся показаться великовозрастным неумёхой, отнюдь не самих падений. Но однажды всё-таки собрал волю в кулак и поднялся наверх, - весь «Машгородок», самый северный микрорайон растянувшийся по меридиану Миасса, с горы как на ладони. Поехали!