981 ЭС, месяц Гроз, графство Ветанг, к западу от Луарна
Гидо Амарра наподдал каблуками по бокам гнедому мулу, пристально разглядывая нависшие на головой скалы.
...Брейтц, вопреки прогнозу принца, продержался более полугода. Выгодное расположение в устье реки Брейи, скалы, защищающие город с севера и северо-запада, крепкие стены и умелая организация обороны не позволила взять город немедленно. Прибытие под Брейтц короля не изменило ситуацию.
После зноя и засухи пошли затяжные дожди. Лагерь осаждающих превратился в болото. Распутица затруднила передвижение войск, доставку провианта и боеприпасов; в окрестных деревушках большая часть домов была сожжена самими же жителями, укрывшимися за стенами города. Среди солдат начались болезни. У ноорнцев, мокнувших под тем же дождем, были, по крайней мере, теплый кров и еда: фелуки с провизией, несмотря на шторма, пробирались в порт Брейтца, и даже подошедшая из Боннена эскадра адмирала Кювилье не могла полностью перекрыть пути снабжения осажденных по морю. Ранняя и необычайно холодная зима усугубила тяжкое положение галейской армии.
Король безо всякого восторга отнесся к появлению Амарры, и повелел тому отправляться в расположение пехотного полка первой линии. Гидо хорошо понимал причину: вдруг ядро ноорнцев избавит его величество от докуки в лице опального телохранителя сына. Но доставлять такую радость Гаспару был не намерен.
Принц Лодо не участвовал в осаде, отбыв для поправки здоровья в свою резиденцию близ Ариджа. А Гидо, кутаясь в промокший плащ в продуваемой ветрами палатке, не однажды представлял, как всаживает кинжал в правый бок безвестного ноорнского командира и поворачивает в ране. Чтобы умирал долго, очень долго. А перед тем, как отправится за Предел — рассказал все, что может быть полезно принцу. Гидо знал, как развязать язык самым неразговорчивым, не станет исключением и этот ноорнец.
Город сдался в седьмой день месяца Весенних зорь. Слава капитана мушкетеров Раймона Оденара, прозванного Ноорнским Волком, того, которому удалось объединить и простых горожан, и родовитых сьеров, да еще выторговать условия сдачи города, прокатилась по всему Ноорну. И в этот раз король Гаспар не стал нарушать договоренности.
Военная неудача парадоксальным образом помогла выполнить поручение принца, правда не до конца. Амарра, прикидываясь ноорнцем, без труда выяснил, что Оденар и есть искомый командир. Стычка с гвардией в Заповедной Армории приобрела поистине эпичные детали, заставляя Гидо мысленно кривиться. Он выяснил даже то, что именно Оденар стрелял в принца Лодо. Однако, капитана в Брейтце не оказалось: он исчез в тот день, когда город открыл ворота. Но Амарры теперь было не только имя, но и портрет, набросанный со слов хорошо знавших его людей. Опыт службы принцу далеко не всегда в роли телохранителя, а гораздо чаще — доверенного лица, шпиона и устранителя неугодных, научил его терпению охотника, выслеживающего дичь. Человек, подобный Оденару, не канет в безвестности, а значит, рано или поздно, он, Гидо Амарра, доберется до него.
Что касается второго поручения, то он петлял по Ветангу уже несколько недель, и ему стало казаться, что он потерпел неудачу. Обитатели захолустного нищего графства всегда-то отличались нелюдимостью, но сейчас их поголовно настигали приступы слабоумия и избирательной глухоты, едва речь заходила о пиррах. То ли были запуганы, то ли наоборот — преисполнены глубокой любовью к горцам. И все-таки серебро и добрая кружка изарра* развязала пару языков; и он оказался в Луарне, на постоялом двор мэтра Роналя.
Гидо никогда не питал сыновних чувств к месту, где родился. И уезжая, вернее — сбегая — с бродячими торговцами двадцать лет назад, искренне полагал, что возвращаться ему не придется. За прошедшее время Луарн ничуть не изменился. Пожалуй и века были бы не в силах изменить лежащий у подножия горы Аньи городишко. Все та же серая кладка домов, тощие козы, пасущееся на склонах под охраной не менее тощих и крайне свирепых собак и дети, возящиеся на мощенных речными окатышами кривых улицах без обычного для более благословенных мест визга и хохота. Разве что храм Странника пришел в запустение: крыша обвалилась, а плиты площади перед храмом поросли мхом и лишайником.
Весьма кстати захромавшему коню понадобился отдых, а всаднику — мул, чтобы продолжить путь: так Гидо разговорился с Роналем. Плутоватое лицо мэтра и его бегающие глазки не внушали доверия и даже серебряная крона — значительные по местным меркам деньги — не гарантировала того, что к моменту возвращения конь не окажется «внезапно павшим» от неведомой хвори. Гидо все отчетливей хотелось пощекотать жирный подбородок мэтра кинжалом, однако он продолжал разыгрывать полного дурака, болтая, о чем попало.
В разговоре он невзначай коснулся печального состояния, в котором пребывало святилище Странника. Словоохотливый мэтр пояснил, что последний жрец ушел за Предел больше десятка лет назад, а нового так и не прислали. В его голосе не было печали, и Амарра кивнул — на границе с землями пиррейских кланов, учение Странника уже давно не пользовалось особым почетом.
— А не приходилось ли тебе иметь дело с пиррами?
Мэтр изобразил искреннее недоумение:
— Откуда же, благородный сьер?
— Неужто не спускаются сюда за девками и выпивкой? — развязно ухмыльнулся Гидо. — Изарр у тебя отменный.
— Так с пиррейским разве сравнится...
— А пиррейских шаманов тебе приходилось видеть? Говорят, если они зовут, то их слышат...
— Ох, не пойму я, к чему вы ведете, месьер, — скучнея лицом, ответил Рональ и сделал вялую попытку осенить себя знаком рассеченного круга. Мы люди простые, приверженцы истинной Веры и добрые подданные его величества Гаспара, а что Орден жреца не прислал, так нам почем знать... Сами-то куда изволите путь держать?
— Поднимусь на Аньи, — Гидо показал на охотничий мушкет. — Поохотится хочу, — он доверительно понизил голос: — Был у меня дружок из этих мест, прошлым летом ушел за Предел. Да кое-что у него тут осталось, забрать бы. А ты приглядывай за конем. Когда вернусь, получишь втрое больше.
Хозяин кинул на него внимательный взгляд, и пробормотал:
— Не извольте беспокоится, благородный сьер. Лошадка ваша будет в сохранности. Распоряжусь, чтобы вам оседлали мула.
Гидо расстался с ним в полной уверенности, что новость о придурковатом путнике, ведущим ненужные расспросы, а главное — с неясной и заслуживающей пристального внимания целью отправившемся в горы в одиночку, очень быстро достигнет клана Аратс, к чьем владениям примыкала Аньи. На это и был расчет, хотя рискованный. Но выбирать не приходилось. Если его дальние родичи не окажутся настолько прытки, что умудрятся прикончить его, прежде чем он откроет рот, то скоро он получит возможность укрепить родственные отношения. Он колебался, не надеть ли под рубаху специально изготовленную для опасных встреч клепанную кольчугу, но затем отказался от этой идее, предпочтя не стеснять свободы движений.
Он поднялся уже довольно высоко, но кроме шуршащей, повизгивающей и чирикающей в кустах живности не обнаружил ни одной живой души. Вечерело, из долин поднимались лиловые сумерки, а ветер заметно посвежел. Перспектива ночевки на камнях не особо расстраивала Амарру, а вот то, что пирры не клюнули на наживку, начинало беспокоить. Зорко посматривая по сторонам, он подгонял упрямого мула, неохотно взбирающегося по крутой тропинке. И все же, едва не прозевал тот миг, когда справа, со скалы метнули аркан.
Гидо скатился со спины мула и вскочил на ноги, высоко подняв правую руку с зажатым в ней бронзовым восьмиугольником.
— Каиха! Ланьюно найц!**
* крепкий алкоголь на травах и можжевельнике
**Приветствую! Я друг!
