Август. Жаркие лучи освещают столовую. Смотрю на экран ноута и понимаю, что все мысли съела кошка - злая и жадная. Лишь два слова бьются в голове: «Карантин Второй. Как они выживут?». Вспоминаю весну: потеря бабушки, карантин, проблемы мамы, сестры, проблемы Эдика и его братьев. Да, двойной мир – двойные проблемы.
Карантин Первый ознаменовался лихорадочным освоением веб-профессий и резким упадком зрения. Семья у нас творческая, но деловая жилка есть у всех, кроме меня. Эдик удивлялся моей «стойкости»:
- Неужели у тебя глаза не болят?!
Благоразумно молчала до того ночного приступа, после которого Эд рассердился. Весь завтрак он молчал и хмурился. После того, как его братья разошлись по комнатам, Эдуард сел напротив меня:
- Умная моя! Ты почему не сказала, что глаза болят?
- Не хотела тебя расстраивать. Эд, как я буду писать или рисовать без компа?
- Да, ты просто молодец! А что мы будем делать, если ты ослепнешь? –сердито проговорил Эд, нависнув надо мной, - Значит так, с этого дня я тебя буду контролировать, а сегодня у тебя глазной карантин!
Многим кажется, что Эдуард – настоящий тиран, но это не верно. Да, он пытается всё контролировать, всем помочь, но отлично знает рамки. Характер у Эда колючий, но он умеет сдерживаться, умеет быть терпеливым, и если он кричит, то значит напуган. Взяла его за руку:
-Всё прошло, всё хорошо.
Его ярость стала стихать и он грустно вздохнул:
- Милая, ты не представляешь, как я испугался… И остальные тоже. И твоя мама волнуется за тебя… А ты ведёшь себя как глупый мартовский кролик! – хмыкнул он.
Да, смех у нас в почёте.
Взгляд падает на бедный подоконник со цветами. Почему подоконник был бедный? Спросите у Макса, который каждое утро бил по нему кулаками от досады. Да, на нашего художника - певца, карантин действовал как змеиный яд. И вот теперь, Максим уже пятый день не выходит из своей комнаты и гремит бутылками. Днём - комната, ночью - холодильник.
- Прекрасно устроился, лодырь! - бранились Эд и Ник.
- Тоже мне - неженка! Вместо того, чтобы решать проблему, ты хуже делаешь! Макс, выходи! – кричал Антон, пытаясь вытащить своего двойняшку из его берлоги.
Стас и я просто молча переживали за него. Все были на грани. «А если второй карантин будет?! Какие тут планы?».
В коридоре послышался шум.
- Иль, я дома! Ну и жарко!
На кухню зашёл муж с двумя огромными пакетами, и сразу стало тепло.
-Иля, Макс не выходил? Кошмар! Как его вытащить?
Пять месяцев самоизоляции дались ему с трудом, хотя он старался шутить, и поддерживать братьев:
- Ничего страшного, прорвёмся как всегда.
Но я его знала. Поездка на море чуть взбодрила нас, но выходка Макса совершенно добила всех. С каждым днём любимое солнце угасало, и я тоже. Эдуард распахнул окно и стал разбирать продукты:
- Представляешь, восемь кур пришлось купить! И нам, и родителям. Ну, писательская пчёлка, ты уже написала новый рассказ?! – улыбнулся Эд, жонглируя апельсином.
Я только пожала плечами, он заглянул в ноутбук:
- Ты зависла что ли? Меня два часа не было, а ты три предложения написала. Трудолюбие – высший пилотаж! Что случилось? – в жёлтых глазах мелькнула тревога.
- У меня нет идей, никаких. Всё! Ступор! - не выдержала я, - Пишут, что будет второй карантин. Как Макс и вы его выдержите? У мамы и тёти происходит такое…Какие планы могут быть, когда безумие творится?
Эд оседлал стул и протянул:
- Выговорилась? Ты чего паникуешь? Тебе не стыдно? Иль, если мир сходит с ума, то не нужно повторять его ужасный пример. Особенно тебе! Ты же у меня домашняя. Ты должна подавать мне пример! А как же твои циклы? А конкурсы и сайты? Кто будет писать твои стихи? Пушкин?! Да?
Этот удивительный человек опять перевернул всё с ног на голову. Притихшая и изумлённая, я прижалась к его плечу, он продолжал:
- У тебя должны быть планы! Ведь ты же моя батарейка! Мир канул в безумие, но наш дом - это наш мир! Да, нам не под силу изменить ситуацию, но, зато мы можем спасти друг друга. Нужно быть вне стада, вне паники! Нам могут запретить всё, но пока мы творим, любим и помогаем друг другу, мы остаёмся свободными! Твоё творчество помогает мне, понимаешь? Нужно верить в лучшее, малышка!
Мы долго сидели и молчали:
- Любимый, прости, не сдержалась.
- Нечего страшного! Зато твоё мороженое я съём!
