Он был старше её втрое, поэтому её отец на вопрос об их знакомстве категорично отвечал «Нет!». Мать же полагала, что не стоит добавлять лишнего драматизма, что в его нравственном величии можно не сомневаться, однако тоже беспокоилась – за возможные последствия для здоровья дочери, физического и душевного.
Встреча делалась неизбежнее день ото дня, отец всё же дал добро, и однажды январским утром она неуверенно переступила порог его дома. Увидев гостью, он замер в смятении, разноречивые эмоции овладели его естеством, но он унял их, дабы изгнать последние сомнения в чистоте помыслов и радушии, указал ей на кресло.
Она же, войдя, элементарно растерялась. Язык не знал подходящих моменту слов, за него говорил зелёный, как срез спелого киви, взгляд. Но вот она немного освоилась и протянула к нему маленькую робкую ручку. Он шагнул к ней раз, ещё раз, ещё... Роскошные усы коснулись её запястья до того неловко, что она не смогла сдержать вскрика. Но когда те же усы прикоснулись к шелковистой кожице румяной с мороза щёчки, приятная улыбка озарила её ангельское личико. Скрестив ладошки на его затылке, она счастливо зажмурилась, прижимаясь к его щеке. Он напрягся каждым мускулом, глубже вдыхая её запах...
Так моя годовалая племянница Евгения познакомилась с моим трёхлетним котом Барсиком.
– Женя, – сказала мать. – Смотри: это кыса! Видишь? Кы-ыса! Ой, какая кыса! Жень, это кто?
– Кы-ы! – ответила довольная Евгения.
Брутальный котяра молча проглотил такое оскорбление.
– Жень, а где у кысы носик? Ну-ка, покажи!
Она изо всех годовалых сил ткнула его пальцем в нос. Благородное животное лишь поморщилось, не пытаясь даже возразить, не то что защититься.
– Женя, а как кыса разговаривает?
– Ня-а? – предположила Евгения.
– Мяу! – скромно уточнил Барсик.
– Женя, – звенящим от счастья голосом продолжила мать. – А покажи, где у кысы ушки?..
– Барсик, – тихо говорю ему. – Мужайся: ты мудрее, ты должен быть толерантнее, снисходительнее, понимаешь?
Стерпев затяжной щипок за ухо, он аккуратно вывернулся, пока мать не спросила, где у кысы хвостик, и занял плацдарм на крыше гардероба – здесь он будет недосягаем ещё как минимум лет двенадцать.