В яркой темноте ночи.

Глубокая ночь сигналила по стояку напряженной работой смывных Бочков. Люди не спали, люди в поте лица пускали в отработку всё, накопленное за день. Панельный десятиэтажный дом шуршал водопадами, замирая на вздохе. Отсидев на стульчаке до полной немоты ног, сосед решил размять их во дворе. Там, на воле, прохладную темноту пятнали ржавыми бликами уличные фонари. 
Уворачиваясь и кривляясь, точно слаломист или хрен с горы, Максимов проскочил незапятнанным клочками света асфальтовую дорожку и очутился на детской площадке. Честно сказано, у негра в жопе, наверное, освещение поставлено лучше, чем на детской площадке. Споткнувшись об острый угол песочницы, Максимов отполз к скамейке, выудил сигареты из кармана и начал вредить здоровью, согласно предупреждению Минздрава, который пугал в тот раз всех раком горла и подробностями о последствиях по номеру 88002000200. 
С прохладой осела густая тишина. Было немного страшно от того, что исчезли внешние раздражители  и стало отчётливо слышно, как размножается коронавирус в ночи. 
С грохотом товарного состава умчался в стриженную траву напуганный Максимовым навозный жук. Максимов приветливо помахал ему вслед.
Но двухтактный цокот дамских каблуков окончательно растерзал тишину.
У детской площадки женщина перешла в алюр и горделиво, взбив свою задницу, любовно прошептала ей: «Устала, падла? А я-то как устала! Посажу тебя на скамейку, дам отдышаться, милая моя!»
Мксимов сидел молча и никого не трогал.
Женщина спросила, обнаружив Максимова на скамейке: - Маньяк?
- Если достойно выглядишь, могу сойти и за маньяка, - грустно ответил Максимов.
- Тогда я присяду рядом.
Максимов закурил. Молчание было полным и выглядело угрожающе. 
- У меня есть бутылка водки, - наконец не выдержала она: - Выпьешь со мной за Серёжу? Он делал самый лучший в мире кунилингус. Как же я его люблю! Бросил меня. На звонки не отвечает.
- Наверно, язык натёр? - предположил Максимов, давясь табачным дымом: - С натёртым языком трудно разговаривать по телефону с любимой женщиной.
- Слушай-ка! А, давай, ты позвонишь ему со своего телефона, - встрепенулась она. 
- И что я скажу ему? Серёжа, она тебя любит, сделай ей, пожалуйста, кунилингус? 
- Ты можешь молчать. Я сама ему всё скажу. 
- Интересно, кто и где тебя научил всему этому?
- Чему?
- Ну, вот с бутылкой водки привязываться среди ночи к маньяку со своими проблемами, будто у маньяка не может быть иных дел, как идти на поводу у пьяной барышни? - смиренно сказал Максимов,  достал свой телефон и набрал номер.  Номер был занят. 
- Это так естественно: у тебя показывает занято, а мне всё время говорят, что абонент не отвечает или находится вне зоны доступа сети, - посетовала женщина на ненадежность услуг сотовой связи: - Кстати, этот самый абонент меня и научил всему. Как же я его, всё-таки, люблю. Кто бы знал. 
- А твой любимый абонент не знает?
- Даже не догадывается. Толстокожий, самовлюблённый абонент. 
- Должно быть, пикапер? - предположил Максимов: - Им, пикаперам, всё новое разнообразие не чуждо, даже падаль. А вот я не рак, падалью не питаюсь.
- Я тоже немного недоделанная, -решила она, - какая-то моногамная, прости Господи, потому и фригидная, как говорил Серёжа. Мне и правда не нравится минет и анал, да мне и само это дело не нравится. Мне прелюдии прелюбодейства нравятся, игры со мной, как с прелюбодевственницей. Нет, я могу, конечно, ответить фут-фетишем, но воспитание не позволяет, хотя куни я обожаю. А какие слова он на мне нашёптывал! Таких не найдёшь ни в одном толковом словаре... 
- Матерных слов и выражений, - живо вставил Максимов в её елейную речь. 
- Фу, какой ты сегодня пошляк, Серёжа.
- Ты первая начала. Порнофильмов насмотрелась? Да уж, разговор не клеится с пьяной женщиной. Пойду я! Пора! - решил Максимов: - Или ещё раз перезвонить абоненту? Опять послушать короткие гудки? - с лёгкой ехидцей спросил Максимов. 
- Постой, Серёжа, не уходи. Не обижайся на меня. Ну да,выпила с девчонками! Но ты же знаешь, почему? Сегодня ровно год, как тебя не стало. Я тоскую, я страшно тоскую! - вдруг она упала всей грудью на скамью, точно обложила, мёртво вцепившись в её края, и запричитала, рыдая в голос: - Я не могу надышаться запахом твоей подушки, Серёжа! Я не представляю, как мне дальше быть без тебя?! Солнце моё, не уходи! Я за десять лет так ничего и не узнала о тебе! Всё внезапно! Мне надо задать тебе очень много вопросов! Не уходи, прошу! Какая-то глупость лезет в голову,  а главное боюсь спросить!   
Сосед,  укутанный плотной теменью, сидел на соседней скамейке, замерев. Весь этот бред, выплеснутый вдовой, его сильно возбуждал. 
Он подкрался к вдове и, чтобы не вспугнуть, спросил шёпотом: - Ольга Антоновна, вам плохо? Или есть Надежда. 
- Мне хуже всех! - призналась вдова: - Давайте, выпьем за помин души Серёжи! У меня есть бутылка водки. 
- От чего же не выпить? Серёгу я знал, как самого замечательного парня нашего двора. Только и было слышно: Максимов сделал это, Максимов сделал то! Грех - не выпить! - вдова была идеальной жертвой, но с одним недостатком - не по-росту соседу.
Да, и хрен с ним, с ростом! Давно вожделел. Он сказал:
- Я довольно хорошо знаю кавказскую кухню. А, какой кунилингус я умею готовить из баранины - пальчики оближешь!