Наггетсы

Мало кто знает его настоящее, терпимое для русского языка имя. Знакомясь, он представлялся как Bob Vocа́loff. Ставя подпись, выводил именно эти заморские буквы… 

Кстати, а вы сами его знаете?

Да вы что! Боб – человек-легенда. Громкий, суровый, настоящий, искренний. Его лучший друг – ураган, швыряющий многотонные волны о чужие скалистые берега. От крика Боба роняют слезы небритые мужчины в пузатых тельняшках. Юнги внезапно лезут обнимаются с молчаливыми беглецами. У бравых капитанов сдают нервы. Странствующие женщины худеют и делаются правдивыми.
Боб Во-ка-лов. Неистовый голос. Явление, вспышка, угар. Слышали о таком?
Похоже, что нет.
Хорошо, придётся рассказать. Вокалов был необычный певец. Такие рождаются раз в столетие. Он исполнял старинные баллады английских портовых грузчиков. Что любопытно: исполнял один, без сопровождения. В свободные от работы часы. А поскольку Боб чаще не работал, голосил он много. Да ещё с таким надрывом, будто поднимал здоровенную гирю. Или рожал дитя. Ещё попытка: шёл, смертельно раненый, душить ненавистного врага.

Песенные откровения Вокалова снимались на цифровую камеру. Лучшие ролики размещалось в Сети. Кормила и одевала Боба его сожительница, двадцатилетняя Гуля. Она хорошо зарабатывала, распродавая наследство покойной тётушки – серебро, фарфор. Умом и красотой Гуля, по мнению Боба, не обладала. Её главным достоинством был вызывающе аппетитный зад. Боб посвящал Гуле шутливые англо-русские вопли:
«Хей! Бе́йби! Кам ту ми! Выр го́нна му́ринг. Гив ми йор по́пинг ту шлёпинг!..»

Увлекался Боб не только пением и Гулиной задницей. Он подбирал краски, достоверно убирающие седину в его густой бороде. Занятие это было творческое. Всего за год сменилось аж три десятка разнообразных красок. Итоги оценивались подписчиками Боба. Все они были из соцсети «Накоротке», где, как могло показаться, жили. Много «пребывал» там и сам Боб. Днём, проснувшись, он сразу же «заходил» в «Накоротке». Прерывался только ради самого необходимого. И даже на рассвете, засыпая, Боб оценивал снимок или высказывание подписчика. Так сказать, заботился о вслед идущем. Уделял внимание. Легкое, в общем, дело, когда подписчиков не так уж много, а именно – четверо. Личности эти были фейковые (то бишь, поддельные). За ними таился… сам Боб.

И напрасно усмехаетесь!

Писать отзывы на собственное творение – дело искусное. Без тактической хитрости не обойтись. Три разноимённых подписчика наперебой хвалили Боба. Четвёртый, Семён Гундосов, мягко критиковал. Иногда между подписчиками разгорались жаркие споры, которые гасил «великодушный» Боб. Вечером к «общению» присоединялась Ася Чле́нова, сетевая «близняшка» Гули. Она высмеивала участников чата, кокетничала и размещала непристойные снимки. Каждый предлагал Асе заняться любовью, но добивался этого только Боб. (Что любопытно – без помощи «Накоротке»). Скрипучий диван отсчитывал шестнадцать гроссмейстерских толчков, после чего Боб возвращался к «народу». Ася писала: «всем чмоки!» – и шла жарить куриные наггетсы.

Боб и Гуля мечтали провести у экрана компьютера всю жизнь. И, конечно же, хотели умереть в один день, читая новостную ленту соцсети. Лет эдак через сто – благодаря всемогущей медицине. Однако судьба распорядилась иначе. Вскоре Гуля навсегда потеряла Боба.
Ролик с очередной портовой балладой увидел некто Шурик Юханов. Этот неизвестный ранее пользователь оценил голос Боба как «удручающе скверный». А ещё Шурик много рассуждал. Якобы, ношение крашенной бороды – это махровая глупость, а ложная воинственность – обыкновенная дурь.

Бобу от высказываний Шурика стало нехорошо.  Впрочем, ему пришлось немедленно собраться. Затевалась битва умов. Подписчики Боба ринулись в атаку. Особенно усердствовал «вредный» Гундосов, решивший сменить амплуа. Теперь он восхищался поведением Боба. Иссиня-зелёная борода стала для Гундосова примером хорошего вкуса. Гортанные крики вызывали умиление.
Другие подписчики Боба отметились матерными нападками. Шурик защищался, используя только железные, разумно построенные доводы.
 
«Вы, ребятки, напрасно злитесь!», – писал он. (Далее шла россыпь смайликов). – «Я, видите ли, не занимаюсь беспочвенными обвинениями. Просто мне, как слушателю, хочется верить исполнителю. Гляньте, до какой степени Боб возбуждён. Сколько напряжения в его теле и мысли! Однако, что, извините, кроется за этими потугами? Какая идея? Чем он хочет с нами поделиться?»
«Криком души», – объяснил Гундосов.
«Раз человек так буянит – значит, наболело. Его что-то мучает?»
«Система».
«Здравоохранения или образования?..»
«Та, что мешает ему жить. Вокалов сидит без работы уже пятнадцать месяцев!»
«Он что, простите, калека?»
«Нет, певец».
«Ясно. Так и запишем: Вокалов – жертва системы. Интересно, где располагается контора этой беспощадной геенны, что убивает в людях желание зарабатывать себе на хлеб?»
«Грешно смеяться над безработным человеком!»
«А кушать за чужой счёт не грешно?»
«Да я, можно сказать, одну лапшу ем!!!» – не выдержал Боб.
«А как же наггетсы?» 

Боб опешил. Можно ли победить врага, знающего тебя будто изнутри?..
К вечеру Шурик доказал Бобу, что сознательное тунеядство и неприятие русского языка – есть признаки злостного умопомешательства.
-----
Вернувшись домой с рынка, Гуля застала жуткую картину. Боб валялся на полу и трясся как лихорадочный. Изо рта у него шли пузыри.
– Что с тобой? – испугалась Гуля.
Боб с трудом приподнялся на локте.
– Говори быстро, это... ты?
Непривычно тихий голос его дрожал от ярости.
– В смысле, я? – Гуля почесала бритый затылок.
– Мерзости разные пишешь…
– Уточни, пожалуйста, где? В какой соцсети?
– А то будто не знаешь! Признавайся, «Шурик» – твоих рук дело?
– Конечно, нет! – ответила Гуля. – Хотя кроме Аси, я наплодила ещё парочку «друзей»: синеволосую тусовщицу Лизу Блюм и озабоченного фрика Жа́на Мавзоле́ева. Знаешь, он ко мне явно липнет. Хорошо бы этого перца укротить. Напиши ему, чтобы отвалил!
Боб вытаращил глаза.
– Постой, а кто же тогда этот Шурик?.. Кто?! Говори, чёртова курица!!..
-----
Утром Боба отвезли в сумасшедший дом. Медсестра, заполнявшая карточку, раскрыла пожелтевшее удостоверение личности. На снимке был хмурый волосатый дядька. Губы надуты, взгляд как у обиженного ребёнка. Покачав головой, медсестра внесла данные больного: «Александр Юханов. 1968 г. р.».