Предисловие: Вторая половина девяностых годов. Политики, бандиты, бывшие военные все приготовились к главному призу по разворовыванию страны - приватизации средней и тяжелой промышленности. Начались бои без правил. В этот водоворот втянуты и судьбы простых людей.
Эдуард Богуш
Общие принципы справедливости одинаковы,
но конкретная справедливость всегда относительна
Эпикур.
Входите тесными вратами …
(Ев. от Матвея гл. 7)
Пролог.
Из года в год, из месяца в месяц, день и ночь вращаются мельницы угольных тепловых электростанций. Они похожи на огромные бронированные лотерейные барабаны Стальные шары, величиной с куриное яйцо, поднимаясь по внутренним стенкам барабанов, падают вниз на, непрерывно поступающий в мельницу уголь. Уголь под ударами падающих стальных шаров превращается в пыль. Угольная пыль потоком воздуха выдувается из мельницы и попадает в топку котла. Вода в котле нагревается, превращаясь в пар. Пар, продолжая получать тепло, перегревается, его давление растёт. Попадая в сопло, он становится мощной струей устремленной на лопатки турбины. Турбина вращает генератор. Генераторы электростанций заполняют систему страны электроэнергией. Это непрерывный процесс и остановить его может только апокалипсис.
Не важно, день или ночь, зима или лето, социализм или капитализм. Электроэнергия нужна всегда и всем.
Иногда отдельные блоки пылеугольных электростанции выводят в ремонт, и тогда мельницам дают передохнуть. Но случается и так, что какая-то мельница ломается вне графика, тогда включают резервную, а сломанную мельницу ремонтируют и ставят в резерв.
Если и есть на земле Ад, то это пылеугольные энергоблоки тепловых электростанций, так как здесь есть все - и жар, и грязь, и грохот, и мрак.
Часть первая
Грехопадение
По дороге домой
Половина девятого утра. Бытовые помещения и душевые электроцеха давно опустели. Ремонтные бригады приступили к плановым работам, а суточная смена оперативного персонала, сменившись, ушла домой. Какая-то сердобольная душа, уходя из раздевалки, даже выключила свет. Но через грязные, годами не мытые окна, лучи света еще проникали внутрь бытового помещения, а потому можно, не спотыкаясь, выйти из душа и дойти к шкафчику. Николай всегда уходил последним. Вынужденного общения с коллегами достаточно было и на работе, а после смены хотелось побыть наедине.
Душ давно превратился из банального смывания производственной грязи в некий очистительно-оздоровительный ритуал. Вначале, Николай долго и неподвижно стоял под теплыми расслабляющими струями воды. Когда тело насыщалось внешним теплом и мышцы приятно расслаблялись, наступала очередь духовного очищения. Хотя, духовное очищение звучит несколько высокопарно. Просто, отвратительный опустошающий душу конгломерат презрения и усталости от жизни, пустивший дьявольские щупальца в сердце Николая, под действием приятных эмоций, несколько ослаблял свой прессинг. Вода смывала часть отрицательной энергетики, давая такую необходимую, и такую важную передышку его психике.
Через полгода ему исполнится сорок лет. Возраст подводить первые итоги жизни, но, как считал сам Николай, подводить нечего.
Он закрыл вентиль холодной воды и горячие струи, словно плети палача обожгли тело. Раза четыре или пять он менял холодную воду на горячую, и наоборот. Контрастный душ – единственное, что спасало от головных болей и взбадривало организм. Вот и сейчас, ему вновь стало легче, плечи распрямились, легкие наполнились воздухом, можно жить дальше.
По дороге от душа к шкафчику Николай задержался у огромного во весь рост зеркала и стал внимательно себя рассматривать. «Опять поправился. Живот вырос. Да, ладно бы только живот, а это что за жировые складки на спине? Раньше их не замечал? … Да, гори оно всё огнем! Складкой больше, складкой меньше, какая разница, тут бы день простоять да ночь продержаться».
В раздевалку, скрипнув дверью, зашла цеховая уборщица.
- Николаш, ты еще тут? Прости, я потом.
- Проходи Галя, я уже собираюсь.
- А, я смотрю девять скоро, время прибраться. Ты, что домой не торопишься?
- Куда он убежит, успею, три дня впереди.
- И то, правда.
С работы домой Николай торопился только в первые годы своей работы на электростанции. Потом перестал. Он, вообще, перестал, куда-либо торопится в этой жизни. Изо дня в день, из года в год одно и то же: дом – работа, работа – дом, ничего не менялось. Вначале это тяготило молодого и энергичного инженера. Но с годами он успокоился и даже находил удовольствие в незыблемой предсказуемости порядка вещей. Даже сформулировал лозунг: «Стабильность постепенного роста это и есть счастье!»
Завязывая шнурки, Николай почувствовал, как негатив, который он только что смыл в контрастном душе, стал возвращаться. Передышка оказалась не долгой. «Гавнюки, засранцы, - бурчал под нос Николай, - перестройщики, мать вашу! Такую страну гробанули! Свободы им захотелось, «Мерседесов» им не хватало! Четвёртый год жопу прикрыть нечем!»
Николай, как истинный энергетик, а значит консерватор, проклинал демократов и партийных крикунов всех мастей. Именно они, в его сознании были виновны в бедах страны и его личных несчастиях. Думать, что виноват другой, а не ты, всегда проще. Более того, если б и нашелся смельчак и доказал нам, что мы сами породили свои беды, то с ним поступили так, как жители Афин поступили с Сократом. Люди ненавидят тех, кто тычет им в их собственные ошибки.
Николай накинул на плечи старую, выцветшую ветровку, с которой никогда не расставался и побрел к выходу. Внешне он всегда казался спокойным. С одной стороны это вызвано характером его работы, ведь дежурный монтер электростанции обязан быть спокойным и сосредоточенным. Любая ошибка оперативного персонала, а дежурный монтер относится к оперативному персоналу, и последствия могут быть самыми катастрофичными. А с другой стороны, если не держать нервы в узде, а дать волю накипевшим страстям, то … . Короче, надо держаться! Держаться из последних сил, и ждать когда весь этот кошмар разрушений и обнищания начала девяностых годов закончится. Испытания не могут быть вечными!
Николай часто ловил себя на мысли: будь у него, хоть, малейший шанс покончить с нищетой - не задумываясь бы им воспользовался. Даже, ценой собственной жизни.
Ох, это извечное искушение одним махом решить все проблемы!
Хотя? Если жертва благородна и искренняя, то Господь дает такой шанс. Но, при этом нужно знать: путь самопожертвования свят и велик, и далеко не каждому дается возможность пройти по нему. Это привилегия немногих, и заслужить её можно исключительно бескорыстием помыслов и чистотой мотивации.
Самое странное, что женился Николай по расчету, самому, что ни есть примитивному материальному расчету, а теперь готов ради жены и детей отдать жизнь.
Дело в том, что в годы развитого социализма было мало богатых семей, и потому основным приданым девушки считалось социальное положение её родителей. Большинство активных молодых людей, желающих сделать карьеру, уже начиная с последнего курса института, подыскивали себе соответствующую невесту. Причем такой подход к браку устраивал абсолютно всех. Молодой человек в комплекте с женой получал фундамент, на котором строил свою карьеру, невеста знала, что не будет маяться с пьянчужкой или романтическим неудачником, а родители невесты и жениха были спокойны за судьбу внуков.
При знакомстве, Николай не рассматривал Наташу, как женщину своей мечты. Основным достоинством невесты был отец, заместитель главного инженера огромной электростанции. Красавец столичный студент, без пяти минут инженер, на преддипломной практике, которая проходила на этой электростанции, легко заморочил девчонке голову и веселая свадьба, на которой гулял почти весь курс, успешно состоялась.
Через девять месяцев, после окончания института, как и положено, по закону … Николай ушел под знамена доблестной Советской Армии. Все полтора года верная и любящая супруга забрасывала его нежными письмами, что было далеко не лишним подспорьем в преодолении «тягот и лишений» армейской службы. Служить Коле Зайцеву пришлось рядовым, ибо никакой военной кафедры в его институт не было. Но это мелочи, главное, еще до службы в армии Николай успел заложить прочный фундамент будущей жизни. И все было б прекрасно и расчудесно, и планы его обязательно сбылись, но случилась одна неприятность. Произошло событие, последствия которого, через много лет, разрушат его амбициозные планы – умерла тёща. Обширный инфаркт унес перспективное будущее Николая в небытие.
Это был тот самый редкий случай, когда зять любил свою тещу. Нет, не думайте ничего срамного, упаси боже! Зинаида Львовна дворянских кровей, строгих правил поведения, прекрасный собеседник и чудесная хозяйка. Свой дом она держала в идеальной чистоте и порядке, к чему, кстати, приучила и дочь. Зинаида Львовна была той самой осью вокруг, которой вращались все общесемейные дела. Именно благодаря стараниям тещи зятя приняли в семью, как дорогого и желанного родственника, а не случайно прибившегося пасынка. Когда тесть, по доброте души, предложил молодым отдельную квартиру, а это было в его власти, то Николай, не задумываясь, отказался. Его вполне устраивала жизнь в огромной четырёхкомнатной квартире тестя. Тем более, что тот с утра до вечера сидел на работе, а в выходные дни на теннисном корте или рыбалке. Но не метраж квартиры был главным в решении Николая. Именно, из-за тещи, вернее, из-за постоянной возможности с ней общаться, он отказался от убогой, но отдельной квартиры в панельной пятиэтажке, за что впоследствии неоднократно благодарил судьбу.
Теща в мягкой, почти игровой форме принялась за культурное и эстетическое воспитание зятя. Благо, что времени для этого было достаточно. После суток дежурства у Николая было целых три выходных дня. Один из них он посвящал традиционной в этих местах рыбалке, другой хозяйственным делам, а третий выделял на культурную программу. Такое распределение времени носило весьма условный характер и в случае надобности акценты смещались в любую сторону. А пробелов у технаря из провинции по части культуры было более чем достаточно. Рос Николай в сельской многодетной семье, на помощь родителей рассчитывать не приходилось, так что не до культуры, хотя пользу от неё он ни когда не отрицал.
Теща работала заведующей местной библиотекой. Примерно через два месяца после свадьбы, по библиотечным альбомным репродукциям он уже неплохо отличал русских художников от советских, а импрессионистов от модернистов. Вскоре Николай познакомился с лучшим киевским театральным репертуаром. Наконец, по рекомендации тещи прочитал «Братья Карамазовы» и «Анну Каренину», на «Идиота» сил не хватило. Образ рафинированного русского интеллигента, блуждающего по одному ему понятным нравственным коридорам, был Николаю
|