Темнота, всегда и повсюду темнота. Ни единого огонька не видно в ночи, потому что люди боятся. У рапшеров совершенно не развито обоняние, они не слишком хорошо видят, но свет во мраке разглядят. И тогда конец.
Рапшеры – плотоядные чудовища инопланетного происхождения.
Когда это началось, сказать не может никто. Иногда кажется, что сотню лет назад, но в памяти порой всплывают эпизоды из жизни, когда солнце ещё сияло на небосклоне. Где-то там – за плотным слоем неестественных облаков оно горит, как и прежде, однако, после множества неудачных опытов с атмосферным электричеством, в тропосфере произошли необратимые изменения, и лучи светила однажды не смогли пробиться к Земле.
[justify]
[justify]
Тропосфера – нижний, наиболее изученный слой атмосферы до 12 километров.
[/justify]
Но всё же оно продолжало согревать планету, и та нашла выход. Появились новые съедобные и ядовитые растения, вырабатывающие кислород без фотосинтеза, животные меняли свой облик, приспосабливаясь к новым реалиям. Возникла острая необходимость в переменах, и всё живое начало эволюционировать огромными скачками; даже люди стали иными, развив не нужные раньше способности к телепатии.
[justify]
[justify]
Фотосинтез – преобразование энергии света в энергию химических связей органических соединений, в результате чего в атмосферу выделяется кислород.
[/justify]
Ничего не было разрушено, все жили в своих домах, работали в офисах и на предприятиях, только на окна опустились плотные чёрные шторы, и светомаскировка не снималась годами, спасая человечество от страшной смерти.
От рапшеров. Люди считали, что те не принадлежат Земле. Когда настала вечная ночь, повсюду: на могилах, на свалках, на отходах боен, словно дождавшись нужных условий, стали прорастать длинные нити с капсулами на концах, и вскоре появились они.
Мало кто видел пришельцев, а если и сумел разглядеть, то, растворившись в желудках чудовищ, уже не мог описать их внешность. Говорили, что это безобразные гуманоиды с арсеналом когтей, клешней и острых зубов. А ещё у них были длинные и шершавые языки, легко снимающие кожу с тел жертв.
С тех пор, как земляне поняли, откуда берутся монстры, они стали уничтожать их яйца, периодически появлявшиеся из ниоткуда. Но меры эти запоздали: рапшеры активно плодились, и с каждым днём их становилось всё больше…
Невесёлые мысли и воспоминания, перемежаемые ментальными сигналами от других пешеходов, теснились в голове человека, шагавшего во тьме по улицам города. Изредка касаясь руками протянутых вдоль дороги канатов, чтобы не уйти в сторону и не угодить под один из ставших редкими и дорогостоящими автомобилей с инфракрасными экранами, он уверенно двигался вперёд.
Наконец, перед мужчиной возникла массивная дверь. Потянув её на себя, он вошёл в прохладный холл и тут же замер, почувствовав опасность. Разум твердил, что врагов здесь быть не должно, но чутьё подсказывало иное. Так и есть. Рапшера выдавало тяжёлое, прерывистое дыхание, и человек затаил своё.
«Они научились проникать в здания, – мелькнула паническая мысль, – теперь нам от них не спастись».
Павел отпрянул, врезавшись в стену, когда что-то толкнуло его в плечо, и в фойе раздался оглушительный хохот.
– Испуга-ался? – всё ещё смеясь, спросил кто-то. – Не дрейфь, Пашка, это всего лишь я.
Тот не отозвался, понимая, что ничего не кончено, и нащупывая выключатель. Внезапно послышались глухой стук и дикий вопль, но в этот момент зажёгся свет, и серо-чёрное, горбатое страшилище заметалось из стороны в сторону в поисках укрытия.
Но не тут-то было. Прозвучал выстрел, и монстр, круша камень, в агонии забился на плитах. А Павел, подойдя к напуганному, но отделавшемуся синяками и ссадинами сослуживцу, подал тому руку.
– Дурак ты, Петро, – беззлобно сказал он. – И как ты до сих пор жив при такой беспечности?
Трясущийся в ознобе человек поднял взгляд.
– Спасибо, – прошептал он.
Кивнув, Павел отвернулся от приятеля и подошёл к почившему рапшеру. Уродливая тварь распростёрлась на полу, и кровь, вытекавшая из её черепа, уже начала сворачиваться.
– Так вот ты какой, цветочек аленький, – разглядывая убитого им противника, задумчиво пробормотал мужчина.
И почесал в затылке.
– Однако же нам повезло, – обращаясь к Петру, констатировал он, – за каждый экземпляр ксенобиологи отваливают кучу лямов.
Ксенобиология – наука, описывающая виды, не существующие в природе – чужих.
– Нам? – прочистив горло, переспросил тот. – Это твоя победа и твои деньги.
– Надо делиться, – философски изрёк собеседник.
И, достав из кармана телефон, пошёл к лестнице, предварительно попросив спутника выключить свет.
Пётр догнал Павла на первой площадке, когда тот уже условился о встрече с представителями учёного сословия и включил фонарик, чтобы подсветить дорогу.
– Тебе не кажется, – нерешительно спросил он, – что мы потерпели поражение? Ведь если эти сволочи…
Он дёрнул подбородком в сторону холла.
– … смогут пробираться в дома, то мы обречены.
Павел кивнул.
– Я тоже подумал об этом, учуяв рапшера, – признался он, – но… Что делать? Врежем замки и станем носить с собой ключи. Люди должны выжить, во что бы то ни стало.
Замолчав, он толкнул ближайшую дверь, и они со спутником очутились в большом, ярко освещённом помещении, где на столах попискивали и разговаривали компьютеры.
Рабочий день протекал, как обычно, и только Павел, равнодушно взирал на экран, где высвечивались таблицы и числа. Он выгодно пристроил тело пришельца и теперь обдумывал поездку в Австралию, где, как утверждали очевидцы, в облаках образовался разрыв, и солнце ежедневно заглядывало в дыру с неровными краями, удивлённо замирая над ней на несколько часов.
Однако, вспомнив о представителях австралийской фауны, мужчина покачал головой, решив, что те ничем не лучше российских монстров, и местом отдыха стоит выбрать другую страну. А если…
И тут его размышления прервал громкий вопль. Повернувшись на звук, Павел прищурился, чтобы не травмировать насыщенным светом глаза, и попытался рассмотреть, что происходит.
Кричал Пётр. Из тела мужчины, в местах, где его задели когти и зубы рапшера, выросли нити со знакомыми капсулами. Ошалевшие от шока сослуживцы, отмерев, кинулись срезать яйца с плоти товарища, но тот взвыл от боли и начал кататься по полу, не позволяя к себе прикоснуться.
Причиной такого несдержанного поведения стали разверстые раны, возникавшие на месте каждого пореза, и вскоре человек, потерявший не менее литра крови, едва дышал. Склонившийся над ним Павел, вызвав скорую, принялся прижигать зажигалкой тонкие обрубки, не заметив, как крупная тёмная капля впиталась в тонкую кожу запястья.
Прилетела неотложка, прибежали врачи, которые долго в недоумении стояли над раненым, пытаясь осмыслить увиденное. Опомнившись, они перекатили мужчину на носилки и, бегом спустившись вниз, с сиреной унеслись прочь.
Работа остановилась, сотрудники обсуждали случившееся. Происшествие с сослуживцем оказалось единственным в мировой практике, ведь попадавшие рапшерам на зубок никогда не выживали.
Проводивший медиков Павел, вернувшись, размышлял и, наконец, решил поделиться своими соображениями.
– Так они, скорее всего, и размножаются, – послышался его голос. – Думаю, в гнёздах рапшеров предостаточно людей, выбранных носителями и кормом для потомства. Надо бы уточнить…
Наступила тишина.
– Уж не ты ли проведёшь расследование? – ехидно поинтересовался кто-то.
Мужчина повернул голову к насмешнику и спокойно ответил:
– Только вместе с тобой, Юра, мне непременно понадобится помощник. Ты готов?
Тот прикусил язык и нырнул под стол, чтобы завязать якобы развязавшийся шнурок, а Павел, глядя на смеющихся людей, добавил:
– А почему бы нет? Мы приспособились к жизни в темноте, но рапшеры не оставляют нас в покое, и это касается всех, в том числе и наших потомков, которым достанется ещё больше. Пора покинуть уютные дома и потрудиться на благо человечества.
Ответом ему стали изумлённые взгляды, кое-кто покрутил пальцем у виска, а опомнившийся Юрий махнул рукой:
– Паш, пусть эти вопросы решает правительство. Ты представляешь, сколько нас погибнет во время вылазки?
Тот кивнул.
– Да, – произнёс он. – Ну, и что? Всё равно мы не живём, а существуем. Что вы не готовы к подвигу, я уже понял, найду других. А сейчас по домам, посмотрите-ка на часы.
Все засуетились, собирая вещи, а с задних рядов кто-то пискнул:
– Не знаю, как человечество, а нас Паша спас от неоплачиваемой переработки.
Тот растянул губы в резиновой улыбке и, отсалютовав, вышел на тонущую во мраке улицу.
Судьба у него не из легких.
