«Партия освобождается от лиц,
нарушающих Программу, Устав КПСС
и компрометирующих своими действиями
высокое звание коммуниста.»
нарушающих Программу, Устав КПСС
и компрометирующих своими действиями
высокое звание коммуниста.»
Из Устава КПСС.
Персональные дела в партийных инстанциях рассматриваются в самом конце заседаний или собраний. В этот раз на бюро райкома партии вынесли две «персоналки». Водитель ремонтно-строительного управления (РСУ) Соснин Владимир Григорьевич в абсолютно трезвом состоянии ехал с женой на мотоцикле «Урал». Объезжая выбоину, он не справился с управлением. Мотоцикл опрокинулся, жена с менее тяжкими телесными повреждениями была доставлена в больницу. О том, что причиной аварии явилось неудовлетворительное состояние дорожного полотна, никто даже не подумал. Вопреки просьбам жены было заведено уголовное дело, и следствие обратилось в партийные органы с просьбой решить вопрос о его пребывании в партии. Если райком оставлял человека в партии, уголовное преследование прекращалось.
А в совхозе «Искра» ревизия обнаружила массу хищений, присвоений, злоупотреблений, разбазаривания социалистической собственности и прочих уголовных деяний. Кладовщиком центрального склада был сват директора совхоза. Воровали всё. Даже в личном гараже у директора висели хрустальные люстры. Хищения имели такой размах, что замять дело на стадии ревизии не представлялось возможным. Стоял вопрос о членстве директора Лукина Семёна Лукича в партии. Иван Иванович перед заседанием бюро напомнил своим инструкторам народную частушку: «Ох, Семён, Семён, ты утонул в грязи, ох утонул в грязи по самы ушеньки!»
И вот заседание бюро райкома КПСС закончилось. Работники аппарата в тот же день узнали, что Соснина будут судить, таким как он нет места в Ленинской партии. Директору совхоза «за недостатки в работе» и секретарю парткома «за бесконтрольность» объявили по строгому выговору с занесением в учётную карточку.
Иван Иванович сказал после:
- Попробовала бы она его контролировать. Её бы сразу выгнали. Когда ей райком выделил «Ниву», директор катался на её новой машине, пока не перевернулся, хорошо, что в сугроб. Когда меня посылали в этот совхоз секретарём парткома, первый секретарь, тогда ещё Трифонов Иван Михайлович сказал, что ещё десятерых секретарей парткомов там сменят, а директор будет работать в случае конфликта. У Лукина был талантливый главный агроном, но не поладил со своенравным директором, уехал в соседний район на правом берегу Оби, где через три года стал заслуженным агрономом республики.
Директора вскоре послали возглавлять подсобное хозяйство «Водитель», потом – «Облзооветснаб». Не клевать же глаз своему собрату!
Водитель Соснин отсидел один год вдали от семьи «в местах не столь отдалённых». Слёзы и просьбы жены не оставлять семью без кормильца и на суд впечатления не произвели. Раз из партии выгнали, посадить надо обязательно.
Между прочим, в районе к виновникам дорожно-транспортных происшествий не всегда относились так строго. За три с половиной года до этого директор Лаврик Степан Степанович на служебной машине другого директора после совместной выпивки с последним, сбил мотоцикл «ИЖ» с коляской. Мотоциклисту оторвало левую ногу, и пассажирка получила перелом обеих ног. Виновник отделался выговором по партийной линии и денежной компенсацией в две тысячи рублей – это полторы стоимости сбитого мотоцикла «ИЖ» с боковым прицепом. Мотоциклист, бывший секретарь парторганизации ПМК уже не мог работать, как раньше. Кроме того он по закону каждый год вынужден был проходить ВТЭК – врачебно-трудовую экспертную комиссию, подтверждать инвалидность. Врачи должны были убедиться, что он по-прежнему является инвалидом, то есть, нога, оторванная выше колена, за этот год не регенерировалась. Абсурд полнейший, но обязательный и не далеко не единственный в череде требований и предписаний при развитом социализме.
В январе 1986 рассматривали персональное дело директора гостиницы. Женщина бальзаковского возраста, защищая свою дочь, зарубила топором зятя. Зять её дрался по любому поводу, всегда жестоко и всегда побеждал, потому что в драке побеждает «не тот, кто сильнее, а тот, кто не боится убить». В посёлке помнили о немотивированном избиении приезжих строителей в их вагончике, работников почты на рабочем месте и даже побои, нанесённые работнику милиции, который потом отказался подавать на драчуна заявление. Всё сходило с рук: мелкие отсидки не более трёх лет – не в счёт. А попустительство, как известно, развращает.
С необходимой обороной у нас в стране всегда были проблемы. Когда тебя убивают, ты должен быстро из ближайшего телефона-автомата вызвать милицию, иначе получишь срок, если неправильно оценишь степень угрозы и будешь защищаться самостоятельно. Потом после тщательного долгого и скрупулезного анализа следователей, прокурора и адвоката суд решит, правильно ли ты оборонялся, должен ли был вообще это делать. Парадокс в том, что человек должен принимать это решение о необходимости обороны за доли секунды и точно рассчитать её меру. Иногда это происходит на подсознательном уровне, инстинктивно и быстро. Как у шофёра: сначала нажал на тормоз, а потом уже подумал: «Правильно сделал!» А если долго будешь обдумывать и взвешивать все «за и против», будет поздно защищаться. Как говаривали ковбои на Диком Западе: «Из тюрьмы выйдешь, из могилы – никогда!»
Так было и в этот раз. Неоднократно судимый за разбои, драки, хулиганство и нанесение тяжких телесных повреждений уголовник пришёл к тёще и начал избивать табуреткой прятавшуюся там от него жену на глазах у её матери. Есть ли у матери первоначальное природное право защитить своего ребёнка, пусть уже взрослого? Какая женщина в такой ситуации бросит дочь на произвол судьбы и побежит вызывать милицию? Топор был рядом, женщина недавно рубила им мясо. Основной вопрос к ней был: «У вас дома телефон, почему милицию не вызвали?» На заседании бюро райкома партии решили исключить её из КПСС и передать дело в следственные органы. В таких вопросах сначала высказывал «своё правильное мнение» Солин, а потом спрашивал, какие ещё будут предложения у других членов бюро. Возражали редко, хорошо понимая принципы реального демократического централизма. «Каждый человек по-своему прав, а, по-моему – нет!» Женщина получила три года общего режима на обдумывания не только основ уголовного законодательства, но и почему девушки, выходя замуж до двадцати лет, выбирают себе в мужья агрессивных, жестоких парней, держащих в страхе всё молодёжное сообщество дискотек. И прозрение приходит уже позже, когда его манера решения проблем силовыми методами применяется уже по отношению к ней самой.
Людская молва женщину не осуждала. Её зять жил, как зверь, и умер как зверь. Если бы у нас был суд присяжных, то ни одному прокурору даже при самом тщательном отборе не удалось бы найти двенадцать человек, готовых осудить мать, защитившую дочь от рецидивиста. Есть понятия, которые, если человек в себе не чувствует, то и не объяснить ему. Например: материнская любовь. Сколько бы мужчинам не растолковывали про это чувство, они не смогут до конца понять его. Ну, не дано нам природой понимание этого. Но, тем не менее, они должны признавать существование материнской любви, и её необходимость для развития этого мира. В бюро райкома партии было всего две женщины, у них было количественное и качественное меньшинство. А мир устроен по мужским законам.
Наши законы не являются договором свободных людей жить так, а не иначе, они чужды и непонятны большинству населения, законы чиновники устанавливают «под себя». Некоторые законы бездумно копируются с западных, вплоть до «римского права». «Государство установило жить так», но не «мы договорились жить так». Поэтому, для осуществления законов нужны усилия мощного чиновничьего аппарата, нужно ещё больше тех, кто с ложкой, а не с сошкой. А суды обязаны судить не по справедливости, а по закону. Парадокс!
Как же тогда добиваться справедливости? И может ли она восторжествовать когда-нибудь? Смирнов-Ростовцев вспомнил, как в институте на занятиях по научному коммунизму он заявил, что социализм не самый справедливый строй, исходя только из своего, тогда ещё небогатого жизненного опыта. У преподавателя общественной дисциплины «отвисла челюсть» от такого смелого заявления. Он потребовал у студента разъяснить его позицию. Приведя несколько примеров из жизни, Сергей Сергеевич добавил, что вот поэтому мы и стремимся к построению более справедливого общества – коммунизма. Оставалось только задать вопрос преподавателю: «А Вы что подумали?»
Март 1986.
